И думал он, ничтожный, что Илуватар, Великий Творец Всего Сущего, оставил мир
мыслью своею, и что не будет ему воздаяния за злые деяния его. Но это было не так, ибо дух
Единого парил над миром, и ничто не было сокрыто от очей Илуватара. Потому в заботах о
судьбе Арды послал Единый в мир Могучего Айну в помощь собратьям его. Тулкас было имя
ему, и Гневом Эру нарекли его Великие. И по приказу светлого Короля Мира, Валы Манве,
Тулкас вступил в бой с Врагом и победил его, и был Враг изгнан за пределы мира, и долго
пребывал он в Пустоте, не решаясь вступить в мир.
И ныне, во славу мудрого Манве, на чьем челе свет благодати Единого, Днем Манве
зовем мы первый день Мира, когда была изгнана из мира Тьма.
И Ульмо - Повелитель Вод, создал моря и океаны, и смирил буйство вод Арды. Его
именем зовется второй день Творения. Ауле, Великий Кузнец, усмирил плоть Арды, и создал
горы и долины, и пламя, сжигавшее мир заточил он под землю. То был день третий, и носит он
имя Ауле. Йаванна, супруга Ауле, посеяла семена растений и трав, дабы поднялись в Арде леса
- услада для глаз Творцов. И был день Йаванны - днем четвертым. И создал Ауле Столпы
Света, и великие чаши поставил на них: Светом наполнила их звездноликая Варда. Так свет
был отделен от Тьмы, так стал в мире - Свет. И именем Варды, Дарящей Свет, был назван день
пятый. И поднялись деревья в Арде, и пробудились травы и цветы. Тогда Ороме, Охотник
Валар, привел в мир зверей, и бродили они в долинах и под сенью лесов. И днем Ороме назван
шестой день Творения.
Так свершены были небо и земля и все воинство их.
И взглянули Валар, светлые Боги, на мир и увидели, они, что это хорошо.
И к седьмому дню свершили они дела свои, которые делали; и смотрели они на красу
мира, и радовались в сердцах своих. И весьма доволен был Единый. В седьмой же день созвал
Манве Валар на великое празднество на острове Алмарен, и почили Могущества Арды от
трудов своих, которые делали".
СТРАХ. НАЧАЛО ВРЕМЕН
В ту пору они не были врагами - не было и самого слова "враг". Мир был юн, и не было
радости большей для юных богов, чем создавать новое.
...Ауле стоял и смотрел в огонь; перед глазами вставали еще неясные образы нового
замысла. Черный Вала неслышно подошел и встал рядом.
- Пламя танцует...
- Ты... что-то видишь в нем?
- Да. Смотри - потрескавшаяся лава похожа на чешую, черную и золото-алую, а языки
огня - крылья...
- Как ты угадал? - Ауле был обрадован. - Ну да, конечно! Знаешь - я только сейчас понял
до конца, я же только что думал как раз об этом! Но разве живое может жить в огне?..
- Попробуй...
Старший из Айнур задумчиво чертил в воздухе какие-то странные фигуры.
- Что это? - заинтересовался Ауле.
- Танец пламени. Тебе тоже показалось, что это похоже на письмена или руны?
- Что-что?..
- Знаки, чтобы записывать слова, мысли, образы...
- Зачем?
- Чтобы, изменившись, не утратить часть знаний. Ведь не все из тех, кто еще придет в
мир, будут такими же, как Айнур. Им пригодится. Это будет называться - Къат-эр. Или -
Къэртар. Но прости мне, брат, я вижу, в твоей душе возник замысел. Я оставлю тебя...
...Гибкое чешуйчатое ящеричье тело он создал из огня, меди и черненого золота, крылья
- из пламени, а большие удлиненные глаза - из обсидиановых капель. Черно-золото-алое
существо с его ладони скользнуло в огненную круговерть, и Ауле ахнул, и застыл в изумлении:
существо танцевало, и в танце огня он узнавал те знаки, что чертил Мелькор. Основой танца
была руна Ллах - Пламя Земли, и он подумал, что танцующая-в-огне так и должна зваться -
Ллах.
Ауле счастливо улыбался, глядя на новое существо, представляя себе, как будет изумлен
и обрадован Мелькор - он удивительно умел радоваться творениям других... Улыбка так и
застыла на его лице, обернулась больным оскалом, когда что-то жгучее, похожее на незримый
раскаленный обруч, сдавило его голову. Багровые и черные круги заплясали перед глазами, и
со стоном он медленно повалился на землю, без голоса шепча - за что, за что, за что...
"Этого не было в Замысле".
Больше он уже ничего не слышал.
- ...Ауле... брат мой! Что с тобой... Очнись... что с тобой?!
Глаза цвета темной меди с крохотными точками зрачков. Неузнающие. Слепые.
Мертвые.
Он приподнял Ауле - тело Кузнеца безвольно обвисло на его руках, - сжал его плечи,
заглянул в глаза, повторяя, как заклинание - очнись...
Медленно, медленно взгляд Ауле становился осмысленным, но теперь в его глазах
появилось новое выражение - страха, всепоглощающего безумного ужаса.
- Что с тобой случилось? Тебе больно?
- Больно... - бессмысленно-размеренно, по слогам. - Значит, это и есть - боль. Я так
больше не могу. Не могу.
Он повторял эти слова бесконечно - ровным неживым голосом, медленно раскачиваясь
из стороны в сторону. И Мелькор начал понимать, что произошло.
- Это... из-за твоего замысла?
Руки Ауле дрогнули:
- Этого не было в Замысле. Этого не должно быть.
- Брат!..
Мелькор сильно тряхнул его за плечи. Кажется, подействовало; Ауле отчаянно замотал
головой - и вдруг сбивчиво и горячо зашептал:
- Не могу это видеть, больно... Не хочу убивать... это ведь живое - я умоляю тебя, сделай
что-нибудь, ведь заставят уничтожить - это не должно существовать, а я не хочу, не могу...
- Идем со мной. Увидишь, у меня достанет сил защитить тебя.
- Нет, не поможет, ничего уже не поможет... я не хочу, чтобы - снова, чтобы так стало - с
тобой...
Мелькор пожал плечами, но промолчал.
- Нет, ты же не знаешь, как это больно... Поверь мне... знаю, ты сильный, ты знаешь и
умеешь больше нас всех...
Черный Вала про себя отметил это: "ты" - и "мы все".
- ...но он сильнее, он сломает тебя... я прошу тебя, Мелькор, брат мой - покорись... - с
каждым словом в глазах Ауле все яснее читался - тот, недавний, непереносимый ужас, он
говорил все быстрее и быстрее, захлебываясь словами. - Или - уходи, прячься, огради себя -
пойми, все, все будут против тебя, все, даже я - да, да, и я тоже, потому что я не выдержу, не
сумею - против всех, пусть ты проклянешь, пусть будешь презирать, но мне страшно, я знаю,
что это - страх, я знаю, знаю, я понимаю все, но - останусь с ними... Знаю - не простишь, уже
все равно, нет меня, пойми, нет, это - только оболочка, а в ней - ничего, кроме страха - нет; ты
не поймешь, ты не знаешь, что это... А потом, когда-нибудь - тебе не хватит сил, так спеши
творить, ты все равно не умеешь по-другому, потому что тебя все равно настигнет эта кара, ты
погибнешь, но все равно - пока можешь...
Он внезапно остановился, с побелевших губ сорвался стон - рухнул навзничь, тело его
выгнулось - забилось на земле - затихло.
Это было новое чувство - как волна темного пламени: гнев. Мелькор поднялся, сжимая
кулаки, выпрямился во весь рост и, запрокинув голову, крикнул:
Пирамида