- Ты... Единый! Оставь его! Легко справиться с тем, кто слабее; а ты попробуй - со мной!
И услышал слова из ниоткуда, из мертвой ледяной пустоты:
"Ты сказал".
Он ждал удара, боли - ничего не было. Бросив короткий взгляд в небо, опустился на
колени рядом с распростертым на земле телом, положил руку на лоб Ауле и замер
неподвижно...
- ...Иди сюда, маленькая, - тихо и печально, протянув руку сквозь пламя. - Видишь, как с
тобой обернулось...
Огненная ящерка скользнула к нему на ладонь, сложила крылья и свернулась клубочком
- маленький сгусток остывающей лавы, только темные глаза смотрят грустно и виновато.
- Будешь жить у меня, что ж поделаешь... Только лучше бы и он с нами ушел, как ты
думаешь?
Саламандра шевельнулась и моргнула.
- Может, он все же решится...
ОБ АУЛЕ И ЙАВАННЕ. НАЧАЛО ВРЕМЕН
Послушай, разве тебе никогда не хотелось создать что-то свое, совсем новое?
Глаза Йаванны удивленно расширились:
- Зачем? Разве можно создать что-либо прекраснее задуманного Единым? И разве не
высшее счастье - вершить Его волю, воплощать Его замыслы?
- Неужели не интересно создать крылатого зверя или существо, которое сможет жить и в
воде, и на суше?
- Зачем? Ведь это значит - нарушить Замысел Творения.
- Но ведь и мы созданы Илуватаром; а значит, не можем сотворить ничего, противного
его воле.
Йаванна заговорила наставительно, словно объясняла что-то непонятливому Майя-
ученику:
- Звери должны жить на земле, быть четвероногими и покрытыми шерстью. В воздухе
живут птицы, в воде - рыбы, покрытые чешуей. Таков был Замысел. Разве может быть иначе?
- Конечно! Идем, я покажу тебе!
"Разве это не красиво?" - спрашивал Мелькор. Йаванна неуверенно кивала, но все
больше омрачалось ее чело, и, наконец, нахмурившись, она сказала:
- Это не должно существовать. Мы можем лишь исполнять волю Единого; такое же
противоречит Его воле. Мы - орудие в руках Его, никто из нас не может постичь всю глубину
Его замыслов.
- Видишь, ты и сама говоришь... Быть может, эта часть Видения неведома тебе.
- Нет. Все келвар и олвар должны стать моими творениями. Никому из нас не дано
вмешиваться в то, что делают другие. Вот ты: тебе дана власть над огнем и льдом. Ты не
должен творить живое. Делая это, ты нарушаешь волю Единого. Одумайся, - мягко сказала
Йаванна. - Пойми, то, что ты делаешь - грех. Откажись. Нет ничего выше воли Единого.
- ...Посмотри.
Ауле пожал плечами:
- Камни как камни, ничего особенного...
- Прислушайся, - Мелькор улыбнулся.
После недолгого молчания Ауле удивленно спросил:
- Что это? Песня... или музыка... не пойму. Откуда?
- Это Песнь Камня. Тебе нравится?
Кузнец как-то странно взглянул на Крылатого:
- Такого не было в Замысле Эру.
- Теперь будет. Разве тебе не хочется, чтобы так было? Разве это не красиво?
Что-то непонятное творилось с лицом Ауле. Оно застыло как маска, но временами по
нему пробегала судорога, а голос звучал хрипло, когда он сказал:
- Никто не смеет менять Замысел Творения!
- Но ты ведь знаешь, что мы сами создавали Музыку...
- Нет! Она рождена мыслью Единого, и против воли Его никто не может изменить ее!
- Видишь, ты же сам говоришь. Ведь Эру хотел, чтобы этот мир стал прекрасным - разве
не дано украсить его по мыслям нашим? И что в этом дурного, если мы...
- Замолчи! - с отчаяньем выкрикнул Ауле. - Неужели ты еще не понял: все должно быть
по воле Единого, а не так, как хотим мы!..
Он осекся.
- Что? - потрясенно спросил Мелькор. - Что ты сказал?
Ауле в ужасе посмотрел на него.
- Ничего... - голос его дрожал. Он судорожно вздохнул и добавил отчетливо и резко:
- Ничего. Я. Не. Говорил. Тебе показалось.
- Повтори.
- Мне нечего повторять!
- Не бойся. Я понимаю. Я помогу тебе, обещаю.
Мелькор хотел взять Ауле за руку, но тот отшатнулся, заслоняясь словно от удара:
- Что ты понимаешь?
- Да, у Эру есть еще силы карать тех, кто не повинуется ему. Я знаю, что это. Переступи
через страх. Я помогу тебе. Поверь, все вместе мы сильнее его. Мы свободны. Он увидит это.
Он поймет - должен понять. Не бойся. Поверь себе. - Мелькор говорил мягко и успокаивающе,
но в глазах Ауле были только ужас и отчаянье.
- Уходи, - выдохнул он, наконец.
- Идем со мной. Тогда Эру не сможет помешать тебе.
Лицо Ауле мучительно исказилось:
- Уходи, - хрипло выдохнул он. - Я прошу тебя. Я еще приду к тебе, приду, только уходи
сейчас.
Мелькор покачал головой:
- Ты никогда не придешь. А когда мы снова встретимся...
Он отвернулся и повторил глухо:
- Когда мы снова встретимся...
- Уходи! - крикнул Ауле.
Теперь он сидел на земле, стиснув голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону.
Потом поднялся, и, Мелькор увидел его пустые глаза. Голос Кузнеца был ровным и
безжизненным:
- То, что противоречит Замыслам Единого, не должно существовать.
Он поднял руку.
- Остановись! Если ты сделаешь это, тебе больше никогда не услышать голос Арты...
Выслушай меня, я умоляю!
"Силой ничего не сделать, нельзя... Насилие рождает зло. Он должен понять!.."
- Не нужно бояться, слышишь? Поверь мне, никто не может запретить творить. Но если
ты начнешь разрушать, оправдывая это тем, что - так велел Эру, грань добра и зла исчезнет для
тебя. Останется только воля Эру, и ты воистину станешь слепым орудием в руке его... И ты
перестанешь быть Творцом! - яростно выдохнул Мелькор.
- Замолчи... я не должен слушать тебя! Уходи! Слышишь, уходи!
...Огонь рванулся из трещин в земле, и через несколько минут на месте долины было
только озеро пламени - как воспаленная рана. И показалось Ауле
- то ли вздох, то ли стон самой земли услышал он.
А потом наступила оглушительная тишина.
И Кузнец спрятал лицо в ладонях, не в силах вынести взгляда Мелькора, потому что в
Пирамида