Дадли хранил все вещи и игрушки, которые не помещались в его собственную. Гарри
за один раз перенес наверх все, что у него было. Он сел на кровать и огляделся.
Почти все в этой комнате было сломано. Видеокамера с последнего дня рождения
лежала на маленьком танке, которым Дадли однажды переехал соседскую собаку; в
углу стоял его самый первый телевизор, который он разбил ногой, когда отменили
его любимую программу; там стояла большая клетка для попугая, которого Дадли
обменял на настоящее духовое ружье, лежавшее на верхней полке; его ствол
расплющился, когда однажды Дадли уселся сверху. На другой полке стояли книги.
Это был единственный предмет в комнате, до которого, казалось, никогда не
дотрагивались.
Снизу доносился крик Дадли: “Я не хочу, чтоб он там жил… Мне нужна эта
комната… пусть убирается…”
Гарри вздохнул и вытянулся на кровати. Вчера он дал бы все, чтобы оказаться
здесь. Сегодня он бы с большим удовольствием сидел в чулане со своим письмом,
чем здесь без него.
На следующее утро за завтраком все молчали. Дадли был в шоке. Он вопил, лупил
отца тростью, притворился заболевшим, ударил мать, разбил крышу оранжереи
черепахой и все еще не получил обратно свою комнату. Гарри думал о вчерашнем
дне, горько спрашивая себя: почему он не открыл письмо в коридоре? Дядя Вернон и
тетя Петуния бросали друг на друга мрачные взгляды.
Когда пришла почта, дядя Вернон, который, казалось, пытался вести себя с
Гарри повежливей, послал за ней Дадли. Они слышали, как он лупит по всему подряд
своей тростью по дороге в холл. Потом он закричал: “Здесь еще одно письмо!
Мистеру Г. Поттеру, Самая Маленькая спальня, Бирючинный проезд 4...”
Сдавленно вскрикнув, дядя Вернон подскочил и ринулся в холл, Гарри следом за
ним. Дяде Вернону пришлось повалить Дадли на пол, чтобы отобрать у него письмо,
а это было трудно, потому что Гарри висел у него на шее. Через минуту,
вырвавшись из свалки, в которой всем досталось тростью, дядя Вернон поднялся,
глотая ртом воздух и сжимая в руке письмо Гарри.
“Пошел в чулан - я хотел сказать, в спальню, - он прохрипел Гарри. - Дадли,
убирайся - сгинь”.
Гарри кружил по своей новой комнате. Кто-то знал, что он переехал из чулана и
что он не получил первое письмо. Тогда, наверное, они попробуют снова? На этот
раз, он был уверен, что их затея удастся. У него был план.
Отремонтированный будильник зазвонил в шесть часов утра. Гарри быстро встал и
оделся. Он не должен разбудить Десли. Он проскользнул вниз, не включая свет.
Он собирался подождать почтальона на углу Бирючинного проезда и забрать
письма для дома номер четыре. Его сердце громко стучало, когда он пересекал
темный холл...
"ААААААА!"
Гарри подпрыгнул от неожиданности - он наступил на что-то большое и мягкое на
дверном коврике - что-то живое.
Включился свет, и Гарри с ужасом понял, что это большое и мягкое - лицо его
дяди. Дядя Вернон спал на пороге в спальном мешке, чтобы быть уверенным, что
Гарри не сделает то, что он как раз пытался. Он кричал на Гарри примерно
полчаса, а потом сказал ему пойти и приготовить чаю. Гарри прошмыгнул на кухню,
а к тому времени, как он вернулся, почта уже пришла, прямо на колени дяде
Вернону. Гарри увидел, что на этот раз писем с зелеными чернилами было три.
“Я хочу...” - сказал он, но дядя Вернон рвал письма на мелкие кусочки. В этот
день он не пошел на работу; он остался дома и забил отверстие для писем
гвоздями.
“Увидишь, - прошамкал он тете Петунии с полным гвоздей ртом, - если они не
смогут доставить письма, они бросят это дело”.
“Не уверена, что это сработает, Вернон”.
“О, эти люди думают совсем не так, как мы с тобой, Петуния”, - сказал дядя
Вернон, пытаясь забить гвоздь куском фруктового кекса, который она ему принесла.
В пятницу не меньше двенадцати писем пришли для Гарри. Так как их нельзя было
пропихнуть в отверстие для почты, то их засунули под дверь и в щели между
косяком и бросили в маленькое окошко в ванной на первом этаже.
Дядя Вернон опять остался дома. Он сжег все письма, взял молоток и гвозди и
забил все щели между косяками парадного и черного входа так, что никто не мог
выйти. Работая, он напевал “Шагая по тюльпанам” и подпрыгивал от малейшего шума.
В субботу процесс вышел из-под контроля. Двадцать четыре письма для Гарри
попали в дом, скрученные и спрятанные в две дюжины яиц, которые недоумевающий
молочник передал тете Петунии в окно гостиной. Пока дядя Вернон звонил на почту
и в молочный магазин, пытаясь гневно пожаловаться на кого-нибудь, тетя Петуния
искрошила их на кухонном комбайне.
“Интересно, кому же все-таки ты так нужен?” - спросил Дадли у Гарри с
удивлением.
В воскресенье утром дядя Вернон уселся завтракать, выглядя усталым и совсем
больным, но счастливым.
“По воскресеньям почту не носят, - заявил он радостно, размазывая джем по
газете. - Никаких чертовых писем сегодня”.
Пока он это говорил, что-то просвистело в трубе и попало ему в затылок. В
следующий момент, тридцать или сорок писем пулей вылетели их камина. Десли
пригнулись, а Гарри подпрыгнул в воздух, пытаясь поймать хоть одно.
“Вон! ВОН!”
Дядя Вернон схватил Гарри поперек туловища и выкинул в коридор. Когда тетя
Петуния и Дадли выскочили из кухни, он захлопнул дверь. Они слышали, как письма
все еще падают в комнату, отскакивая от стен и пола.
“Хватит, - сказал дядя Вернон, пытаясь говорить спокойно и не чувствуя, как
выдирает пучки из усов, - через пять минут чтобы все были готовы. Мы уезжаем.
Просто упакуйте немного одежды. И без споров!”
Он выглядел так дико без половины усов, что никто не посмел спорить. Через
десять минут, взломав забитые гвоздями двери, они сидели в машине по дороге к
скоростной магистрали. Дадли всхлипывал на заднем сиденье: отец ударил его за
то, что он всех задержал, пытаясь упаковать телевизор, видеомагнитофон и
компьютер в спортивную сумку.
Они ехали. И ехали. Даже тетя Петуния не посмела спросить, куда они едут.
Время от времени дядя Вернон разворачивал машину и ехал в противоположном
направлении: “Оторваться… оторваться от них…” - бормотал он себе под нос.
Они не останавливались, чтобы поесть. К вечеру Дадли уже выл. У него был
самый ужасный день в жизни. Он проголодался, он пропустил пять передач по
телевизору, которые хотел посмотреть, и не разнес положенного количества
монстров на компьютере.
Наконец, дядя Вернон остановился около унылого отеля на окраине большого
города. Дадли и Гарри досталась комната с двумя кроватями и затхлыми сырыми
простынями. Дадли храпел, а Гарри сидел на подоконнике, смотрел вниз на огни
Пирамида