- Ага. - Этого я никогда толком не понимал. - Но все происходит
довольно связно... Он следует за ней, сражается, умирает, его тело
кладут в Хрустальный Монолит, и оно вместе с Монетой отправляется в
долгое обратное странствие сквозь время.
- Вместе со Шрайком, - кивнув, улыбнулась Энея.
Я пришел в замешательство Шрайк вышел из Гробниц... Монета каким-то
образом путешествовала вместе с ним... так что, хотя в "Песнях" ясно
сказано, что Кассад уничтожил Шрайка в той великой последней битве,
монстр каким-то образом остался в живых и вместе с Монетой и телом
Кассада отправился обратно сквозь...
[Проклятие! А на самом ли деле поэт говорит, что Кассад мертв?]
- Понимаешь, дяде Мартину приходилось заимствовать некоторые части
повествования, - сказала Энея. - Рахиль ему кое-что описала, но он счел
допустимой поэтической вольностью по-своему трактовать то, чего не
понял.
- Угу... - протянул я.
[Рахиль. Монета. В "Песнях" ясно сказано, что девочка Рахиль,
отправившаяся в будущее со своим отцом Солом, вернется женщиной Монетой.
Призрачной возлюбленной полковника Кассада. И за этой женщиной он
последует в будущее навстречу гибели...]
А что мне сказала Рахиль несколько часов назад, когда я признался,
что ревную Энею к ней? "Так уж получилось, что я влюблена в одного
солдата... мужчину... Ты сегодня с ним познакомишься. То есть я буду в
него влюблена. В общем... черт, это слишком запутанно".
Вот уж действительно. Сердце у меня мучительно сжалось.
- На самом деле все куда сложнее, - откликнулась Энея.
- Может, все-таки попробуешь объяснить?
- Да, но...
- Знаю. Как-нибудь в другой раз.
- Да. - Энея накрыла мою ладонь своей.
- А что, что-нибудь мешает нам поговорить сейчас?
- Нам пора уйти в свой кокон и сделать стены непрозрачными.
- В самом деле?
- Да.
- И что потом?
- А потом, - Энея воспарила над ковриком и потянула меня за собой,
- мы долгие часы будем любить друг друга.
25
Отсутствие тяжести. Невесомость. Я и не знал, как это бывает. Стены
кокона полупрозрачные, как пергамент, просачивается внутрь карминный
сумрак, словно последний отблеск заката. И опять то же ощущение, что я в
чьем-то теплом сердце. И в который раз пришло осознание, что мое сердце
принадлежит Энее.
Поначалу это было как медосмотр - Энея бережно снимала с меня
одежду, проверяла заживление хирургических швов, нежно касалась
сросшихся ребер, проводила ладонью вдоль позвоночника.
- Мне надо побриться, - сказал я. - И принять душ.
- Чепуха, - шепнула любимая. - Я каждый день обмывала тебя губкой и
устраивала акустический душ. Ты идеально чист, мой дорогой. А борода мне
нравится. - Кончиками пальцев она провела по моей щеке.
Мы парили над мягкими, закругленными шкафчиками. Я помог Энее снять
рубашку, брюки, белье.
Каждую вещь она швыряла в шкафчик, потом захлопнула дверцу, пнув
босой ногой. Нам вдруг стало очень смешно. Моя рубашка величественно
парила в воздухе, лениво помахивая рукавами - будто подавала какие-то
таинственные знаки.
- Я поймаю... - начал я.
- Нет. - Энея притянула меня к себе.
Даже целоваться в невесомости надо учиться заново. Волосы Энеи как
солнечная корона, ее лицо в моих ладонях... я целую губы, глаза, щеки,
лоб... снова губы. Мы кружимся в медленном танце, отскакивая от гладких,
мерцающих стен - теплых, как кожа моей возлюбленной.
Поцелуи все настойчивее. Но как только покрепче прижмешься, тебя
закручивает вокруг центра масс и вращает все быстрее и быстрее единым
клубком сплетенных тел. Не отстраняясь, не прерывая поцелуй, я протянул
руку, дождался, пока живая стена окажется рядом, и остановил вращение.
Энея оторвалась от моих губ, запрокинув голову, улыбаясь, смотрела
на меня. За десять лет я видел ее улыбку тысячи раз, я изучил все ее
улыбки до единой, но это была совсем мне незнакомая улыбка - древняя,
загадочная и озорная.
- Не двигайся, - шепнула она и, опираясь на мою руку, перевернулась
в пространстве.
- Энея... - только и смог проговорить я, закрыв глаза и
безраздельно отдавшись омывающим меня чувствам. Энея обхватила мои
колени, притянула к себе.
Ее колени уперлись в мои плечи, бедра мягко ткнулись мне в грудь.
Взяв Энею за талию, я притянул ее ближе, прижался щекой... В
Талиесин-Уэсте у кухарки была полосатая кошка. Вечерами я сидел в
одиночестве на западной террасе, смотрел как заходит солнце, как камни
остывают от дневного жара, ждал, когда мы с Энеей сможем уединиться в ее
домике, рядом кошка несмело лакает сливки. Сейчас я почему-то вспомнил
эту кошку. И тут же все исчезло. Осталось только ошеломительное
ощущение, как любимая открывается мне навстречу, солоноватый привкус
моря и наши движения в ритме прибоя.
Не знаю, как долго мы так парили. Столь ошеломительный восторг
пожирает время. Настоящая близость освобождает от оков
пространства-времени: минуты отсчитывал лишь нарастающий пыл страсти и
неукротимая жажда еще большей близости.
Энея раздвинула ноги, отодвинулась, выпустила меня губами, но
продолжала удерживать рукой. Мы поцеловались, ощутив влагу губ, и Энея
крепко обняла меня, шепнув:
- Давай!
Я подчинился.
Если и есть тайна Вселенной, то вот она... эти первые мгновения
тепла, проникновения и полного приятия возлюбленной. Мы снова
поцеловались, не замечая своих медленных кульбитов. На миг приоткрыв
глаза, я увидел, что волосы Энеи развеваются, как плащ Офелии, в
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида
