желез.
- En'ca digne, - ломким голосом повторил эльф с молниями на рукаве.
А потом протянул руку и взял хлеб у Деркача.
- Благодаря тебе, - сказал он хрипло, с трудом приспосабливая язык и
губы к чужому языку. - Благодаря тебе, человек.
Спустя немного, увидев, что все уже кончилось, Люсьена чмокнула
лошадям, щелкнула вожжами. Телега заскрипела и затарахтела. Все молчали.
Было уже здорово к вечеру, когда тракт заполнился вооруженными
конниками. Командовала ими женщина с совершенно седыми, коротко остриженными
волосами и злым, суровым лицом, обезображенным шрамами, один hg которых
пересекал щеку от виска до краешка рта, а другой подковкой охватывал глазную
впадину. У женщины не было значительной части правой ушной раковины, а ее
левая рука пониже локтя оканчивалась кожаным цилиндром с латунным крючком,
за который были зацеплены поводья.
Женщина, осматривая их злым, полным застывшей мстительности взглядом,
спросила об эльфах. О скоя'таэлях. О террористах. О беглецах, недобитках
команды, рассеянной два дня тому назад.
Ярре, Люсьена и инвалиды, избегая взглядов беловолосой и одноглазой
женщины, неразборчиво отвечали, что-де, нет, никого не встречали и никого не
видели.
"Врете, - думала Белая Райла, та, которая некогда была Черной Райлой. -
Врете, знаю. Из жалости врете.
Но это все равно ничего не значит и не меняет.
Ибо я - Белая Райла - жалости не знаю".
- Уррррааа! Да здравствуют краснолюды! Ура, Барклай Эльс!
- Да здравссствуууют!
Новиградская брусчатка гудела под коваными сапожищами служак из
Добровольческой Рати. Краснолюды шагали типичным для них строем, пятерками,
штандарт с молотами реял над колонной.
- Да здравствует Махакам! Виват, краснолюды!
- Хвала им! Слава!
Неожиданно кто-то из толпы рассмеялся. Несколько человек поддержали. А
через минуту хохот охватил уже всех.
- Какой афронт... - выдохнул иерарх Хеммельфарт. - Какой скандал... Это
непростительно...
- Паршивые нелюди! - рыкнул жрец Виллемер.
- Прикиньтесь, будто не замечаете, - спокойно посоветовал Фольтест.
- Нечего было экономить на продовольствии, - кисло сказала Мэва, - и
отказывать в снабжении.
Краснолюдские офицеры были серьезны и выдержанны, перед трибуной
выпрямились и отдали честь, а вот фельдфебели и солдаты Добровольческой Рати
показали свое отношение к сокращению ассигнований на Рать, осуществленному
королями и иерархом. Одни, проходя мимо трибуны, демонстрировали королям
согнутые в локте руки, другие изображали второй из своих любимых жестов:
кулак с торчащим вверх средним пальцем. Этот жест в академических кругах
назывался digitus infamis16. Плебс называл его еще обиднее.
Появившиеся на лицах королей и иерарха пятна доказывали, что оба эти
названия им известны.
- Не надо было скупиться. Это их оскорбило, - повторила Мэва. -
Краснолюды - гордый народец.
Ревун на Эльскердеге завыл, вой перешел в жуткое пение. Однако сидевшие
у костра не повернули голов.
Первым после долгого молчания заговорил Бореас Мун:
- Мир изменился. Справедливость восторжествовала.
- Ну, насчет справедливости, конечно, перебор, - слабо усмехнулся
пилигрим. - Однако я, пожалуй, соглашусь с тем, что мир как бы приспособился
к основному закону физики.
- Интересно, - протянул эльф, - не об одном ли и том же законе мы
думаем?
- Любое действие, - сказал пилигрим, - вызывает противодействие.
Эльф прыснул, но это был вполне доброжелательный звук.
- Одно очко - в твою пользу, человек.
- Стефан Скеллен, сын Бертрама Скеллена, бывший имперский коронер,
встань. Высокий Трибунал вечной по милости Великого Солнца Империи признал
тебя виновным в преступлениях и деяниях незаконных, а именно:
государственной измене и участии в заговоре, имеющем целью предательское
покушение на установленный порядок, а также особу его императорского
величества лично. Вина твоя, Стефан Скеллен, подтверждена и доказана.
Трибунал не усматривает смягчающих обстоятельств. Его наивеличайшее
императорское величество не соизволил воспользоваться правом помилования.
- Стефан Скеллен, сын Бертрама Скеллена, из зала заседаний ты будешь
oepebegem в Цитадель, откуда по истечении соответствующего времени
будешь выпровожден. Однако поскольку ты есть не что иное, как предатель, ты
недостоин ступать по земле Империи, а посему будешь уложен на деревянные
волоки и на волоках оных лошадьми приволочен на площадь Тысячелетия. А
поскольку как предатель ты воздухом Империи дышать недостоин, постольку
будешь ты на площади Тысячелетия рукою палача повешен за шею на шибенице
между небом и землею. И будешь там висеть до тех пор, пока не умрешь. Тело
твое будет сожжено, а пепел развеян на четырех ветрах.
- Стефан Скеллен, сын Бертрама, предатель. Я, председатель Верховного
Трибунала Империи, осуждаю тебя, в последний раз произношу твое имя. С сей
минуты да будет оно предано забвению.
- Получилось! Получилось! - крикнул, влетая в деканат, профессор
Оппенхойзер. - Успех, господа! Наконец-то! Наконец! И все-таки оно вертится!
И все-таки оно действует! Действует! Оно действует!
- Серьезно? - спросил нагловато и довольно скептически Жан Ла Вуазье,
профессор химии, прозванный студентами Углеодородом17. - Этого быть не
может. Интересно, а что именно действует?
- Вечный двигатель!
- Perpetuum mobile? - заинтересовался Эдмунд Бамблер, престарелый
преподаватель зоологии. - Действительно? А вы не преувеличиваете, коллега?
- Нисколько! - воскликнул Оппенхойзер и подпрыгнул козликом. - Ни
капельки! Действует! Двигатель... э... движется! Я его запустил, и он
работает! Работает беспрерывно! Безостановочно! Постоянно! На веки веков!
Это невозможно рассказать, коллеги, это нужно увидеть! Идемте в мою
лабораторию! Живее!
Скачать книгу [0.41 МБ]
Пирамида