она держала лук со стрелой на тетиве. Ведьмак крепко сжал трубадуру руку.
- Что-то случилось? - шепнул Лютик.
- Да. Стой тихо, не шевелись.
Плотный туман, заполняющий пойму Ленточки, заглушал голоса и звуки, но
не настолько, чтобы Лютик не услышал плеск воды и похрапывание лошадей. Реку
переходили конные.
- Эльфы, - догадался он. - Скоя'таэли? Бегут в Брокилон, верно? Целая
бригада...
- Нет, - проворчал Геральт, всматриваясь в туман. Поэт знал, что зрение
и слух ведьмака невероятно чувствительны, но не мог угадать, оценивает ли он
сейчас слухом или же зрением. - Не бригада. То, что осталось от бригады.
Пятеро или шестеро конных, три лошади без седоков. Стой здесь, Лютик. Я иду
туда.
- Gar'ean, - предостерегла зеленоволосая дриада, поднимая лук. - N'te
va, Gwynbleidd! Ki'rin!
- Thaess aep, Fauve, - неожиданно резко ответил ведьмак. - M'aespar que
va'en ell'ea? Пожалуйста, стреляй, А если нет, то замолчи и не думай меня
запугать, потому что меня запугать нельзя. Я должен поговорить с Мильвой
Барринг и поговорю, независимо от того, нравится тебе это или нет. Останься,
Лютик.
Дриада опустила голову. Лук тоже.
Из тумана проступили девять лошадей, и Лютик увидел, что действительно
только на шести из них сидели наездники. Заметил он и фигурки дриад,
появившихся из зарослей и направлявшихся навстречу, заметил, что трем
наездникам пришлось помогать слезть с лошадей и поддержать, чтобы они могли
дойти до спасительных деревьев Брокилона, Другие дриады словно привидения
промчались по бурелому и береговому откосу и исчезли во мгле, затягивающей
Ленточку. С противоположного берега раздался крик, ржаиие, плеск воды. Поэту
почудилось, что он слышит свист стрел. Впрочем, уверен он не был.
- За ними гнались... - проворчал он. Фаувэ повернулась, держа руку на
луке седла.
- Ты петь такая песня, taedh, - проворчала она. - N'te ch'aent a'minne,
не о Эттариэль. Любить - нет. Время - нет любить. Теперь время - убивать,
да. Такая песня - да!
- Я, - пробормотал он, - не виноват в том, что творится...
Дриада минуту помолчала, глядя в сторону, потом быстро проговорила:
- Я - нет тоже. - И быстро скрылась в чаще. Ведьмак вернулся примерно
через час. Привел двух оседланных лошадей - Пегаса и гнедую кобылу. На
чепраке кобылы видны были следы крови.
- Это лошадь эльфов, верно? Тех, что перешли реку?
- Да, - ответил Геральт. Лицо и голос у него были чужие и незнакомые. -
Это кобыла эльфов. Однако временно она послужит мне. А представится случай -
обменяю на коня, который умеет нести раненого, а если раненый упадет,
останется рядом с ним. Кобылу этому явно не научили.
- Уезжаем?
- Уезжаешь ты. - Ведьмак кинул поэту поводья Пегаса. - Ну бывай, Лютик.
Дриады проводят тебя версты три вверх по течению, чтобы ты не налетел на
солдат из Бругге, которые, вероятно, все еще крутятся на том берегу.
- А ты? Остаешься?
- Нет. Не остаюсь.
- Узнал что-то от "белок"? О Цири, да?
- Бывай, Лютик.
- Геральт... Послушай...
- Что мне слушать? - крикнул ведьмак и вдруг осекся. - Ведь я ее... Я
же не могу оставить ее на произвол судьбы. Она совсем одна. Ей нельзя быть
одной, Лютик. Ты этого не поймешь. Никто этого не поймет, но я-то знаю. Если
она будет одинока, с ней случится то же, что когда-то... Что когда-то
случилось со мной... Ты этого не поймешь...
- Я понимаю. И поэтому еду с тобой.
- Да ты спятил! Знаешь, куда я еду?
- Знаю. Геральт, я... Я не сказал тебе всего... Я чувствую свою вину. Я
не сделал ничего. Не знал, как следует поступить... Но теперь знаю. Я хочу
поехать с тобой. Сопровождать тебя. Я не сказал тебе... о Цири, о слухах,
которые кружат. Я встретил знакомых из Ковира, а те, в свою очередь, слышали
сообщения послов, которые вернулись из Нильфгаарда... Догадываюсь, что эти
слухи могли дойти даже до "белок", и ты уже все узнал от тех эльфов, которые
перешли через Ленточку. Но позволь... мне... мне самому рассказать тебе...
Ведьмак долго молчал, безвольно опустив руки, наконец сказал
изменившимся голосом:
- Прыгай в седло. Расскажешь по дороге.
В то утро во дворце Лок Грим, летней резиденции императора, царило
необычное оживление. Тем более необычное, что всякие оживления, возбуждения
и волнения были абсолютно не в обычаях нильфгаардской знати, а проявление
беспокойства либо любопытства считалось признаком незрелости. Такое
поведение нильфгаардскими вельможами почиталось столь предосудительным и
недостойным, что выказывать оживление или возбуждение стыдилась даже
недозрелая молодежь, от которой, кстати, мало кто ожидал приличного
поведения.
Однако в то утро в Лок Гриме молодежи не было. Молодежи нечего было
искать в Лок Гриме. Гигантскую тронную залу дворца заполняли серьезные и
строгие аристократы, рыцари и дворяне, все как на подбор затянутые в черную
придворную одежду, оживляемую лишь белизной брыжей и манжет. Мужчин
сопровождали немногочисленные, но столь же серьезные и строгие дамы, которым
традиция разрешала освежить чернь одежд минимумом скромной бижутерии. Все
прикидывались благопристойными, благовоспитанными, серьезными и строгими. А
меж тем были невероятно возбуждены.
- Говорят, она некрасива. Худа и некрасива.
- Но вроде бы королевских кровей.
- От незаконного брака?
- Отнюдь. Легального.
- Стало быть, взойдет на трон?
- Если император пожелает...
- Разрази меня гром, вы только гляньте на Ардаля аэп Даги и князя де
Ветта... Ну и физии... Словно уксуса наглотались...
- Тише, граф... Тебя удивляют их мины? Если слухи подтвердятся, Эмгыр
даст пощечину древним родам. Унизит их...
- Слухи не подтвердятся. Император не женится на этой найде! Он не
может так поступить...
- Эмгыр может все. Следите за словами, барон. Следите за тем, что
Скачать книгу [0.25 МБ]
Пирамида