привечали здесь любого желающего. Но даже при таких исключительных событиях,
как только что закончившееся выступление всесветно известного трубадура,
путники держались обособленными группками. Эльфы кучковались с эльфами.
Ремесленники-краснолюды тяготели к вооруженным до зубов побратимам, нанятым
в качестве охраны купеческого каравана, и терпели рядом с собой разве что
горняков-гномов да фермеров-низушков. Все нелюди вели себя сдержанно по
отношению к людям. Люди платили нелюдям той же монетой, но и среди них тоже
не заметно было особого единения. Знать с презрением поглядывала на купцов и
лоточников, а солдаты и кнехты сторонились пастухов в духовитых кожухах.
Немногочисленные чародеи и их ученики полностью обособлялись, всех вокруг
справедливо считая грубиянами. Фон же образовывала плотная, темная, угрюмо
молчавшая толпа кметов. Эти, лесом вздымающихся над головами граблей, вил и
цепов напоминая армию, игнорировали все и вся.
Исключением, как обычно, были дети. Покончив с необходимостью соблюдать
тишину во время выступления барда, ребятня с дикими визгами и криками
помчалась в лес, чтобы там целиком отдаться играм, правила которых были
совершенно непонятны тем, кто уже успел распрощаться с розовыми годами
детства. Маленькие человечки, эльфики, краснолюдики, низушки, гномы,
полуэльфы, четвертьэльфы и малышня загадочного происхождения не знали и не
признавали ни расовых, ни социальных различий. Пока что.
- Действительно! - выкрикнул один из находящихся на поляне рыцарей,
худой как жердь дылда в красно-черном суконном кафтане, украшенном тремя
шагающими на задних лапах львами. - Господин чародей прекрасно сказал! Это
были прелестные баллады, милсдарь Лютик, клянусь честью. Ежели когда-нибудь
вам доведется побывать вблизи Лысорога, владений моего сеньора, загляните,
не задумываясь ни на миг. Угостим по-княжески, да что там, прям-таки
по-королевски, не хуже короля Визимира! Клянусь мечом, слыхивал я множество
менестрелей, только куда им до вас, маэстро. Примите от нас, высокородных и
посвященных в рыцари, уважение и почтение вашему искусству!
Безошибочно учуяв соответствующий момент, трубадур подмигнул ученику,
тот отложил лютню и поднял с земли шкатулочку, служившую для сбора более
существенных выражений признательности. Поколебавшись, он повел глазами по
толпе, потом отложил шкатулку и поднял стоявшее рядом средних размеров
ведерко. Маэстро Лютик ласковой ухмылкой одобрил сообразительность паренька.
- Маэстро! - воскликнула дородная женщина, сидевшая на загруженном
изделиями из ивовых прутьев возу с надписью "ВЭРА ЛЕВЕНХАУПТ И СЫНОВЬЯ".
Впрочем, сыновей не было видно, похоже, они занимались тем, что активно
транжирили нажитое мамашей состояние. - Маэстро Лютик, ну как же ж так? Вы
оставляете нас в неведении! Ведь же ж не конец баллады? Пропойте-ка, что
было дале-то?
- Песни и баллады, - поклонился артист, - никогда не оканчиваются,
милсдарыня, ибо поэзия вечна и бессмертна, ей неведомы ни начала, ни
концы...
- Но что было дале-то? - не сдавалась торговка, щедро и звонко сыпанув
монеты в ведерко, подставленное учеником. - Скажите хотя б, ежели нет охоты
петь. В ваших песнях вовсе не было имен, но мы же ж знаем, что воспеваемый
вами ведьмак - не кто иной, как известный всем Геральт из Ривии, а
чародейка, которая распалила в его грудях любовный, как вы поете, жар, это
не менее известная Йеннифэр. Что же до Неожиданного Дитяти, обещанного и
предназначенного ведьмаку, так это же ж Цирилла, несчастная княжна из
разрушенной напасниками Цинтры. Разве ж нет? Лютик гордо и таинственно
улыбнулся.
- Я пою о проблемах универсальных, благородная благодетельница. Об
эмоциях, кои могут быть уделом любого и каждого. Не о конкретных лицах.
- Как же! - крикнул кто-то из толпы. - Всем ведомо, что в песенках
говорилось о ведьмаке Геральте!
- Да, да! - хором пискнули доченьки комеса Вилиберта, отжимая мокрые от
слез шарфики. - Спойте еще, маэстро Лютик! Как там было дальше? Встретились
ли наконец ведьмак и чародейка Йеннифэр? И любили ли друг друга? А были ли
счастливы? Мы желаем знать! Маэстро, ну маэстро же!
- Эй, вы там! - гортанно крикнул вожак группы краснолюдов, тряся
могучей, до пояса, рыжей бородой. - Дерьмо это, все ваши княженки,
чародейки, предназначения, любовь и прочие бабские бредни! Потому как все
это, с вашего, господин поэт, позволения враки, то бишь поэтский вымысел для
того, чтобы поскладней было слезу выжимать. А вот военные дела, навроде
резни и грабежа в Цинтре, аль битвы под Марнадалем и Содденом, энти вы нам
знаменито пропели, Лютик! Да, не жаль серебришком тряхнуть за такую песню,
сердце воина порадовавшую! И видать было, что не привираете ничуть, это
говорю я, Шелдон Скаггс, а я лжу от правды отличить умею, потому как я под
Содденом был и супротив напастников нильфгаардских стоял там с топором в
руке...
- Я, Донимир из Тройи, - крикнул тощий рыцарь с тремя львами на
кафтане, - был в обеих битвах за Содден, да что-то вас там не видел,
господин краснолюд!
- Потому как не иначе обозы стерегли! - ответил Шелдон Скаггс. - А я
стоял на первой линии, там, где горячше всего было!
- Думай, о чем говоришь, бородач! - пошел пурпурными пятнами Донимир из
Тройи, подтягивая отягощенный мечом рыцарский пояс. - И с кем!
- Сам-то думай! - Краснолюд хватил рукой по заткнутому за пояс топору,
повернулся к своим дружкам и ощерился. - Видали его? Рыцарь поиметый! А еще
герб нацепил! Три льва на щите! Два пердят, а третий вонь пускает!
- Мир! Мир! - Седовласый друид в белом одеянии властным голосом упредил
готовую было вспыхнуть ссору. - Не дело, милсдари. Не дело. Только не здесь,
не под кроной Блеобхериса, дуба, пережившего все споры и свары этого мира! И
не в присутствии поэта Лютика, баллады коего должны учить нас любви, а не
пререканиям!
- Верно! - поддержал друида невысокий, полный монах с блестевшим от
пота лицом. - Смотрите, а глаза не видят, слушаете, а уши ваши глухи. Любови
божеской нету в вас, ибо вы - аки бочки порожние...
- Коли уж о бочках речь, - запищал длинноносый гном с воза, украшенного
надписью "СКОБЯНЫЕ ИЗДЕЛИЯ. ИЗГОТОВЛЕНИЕ И СБЫТ", - то выкатите еще одну,
господа цеховые! У поэта Лютика, надо думать, в горле першит, да и нам
супротив возбуждения не худо б!
- Воистину аки бочки порожние, говорю вам! - заглушил гнома монах, не
давая сбить себя с панталыку и прервать проповедь. - Ничего-то вы из
Лютиковых баллад не уразумели, ничему не научились. Не поняли, что баллады
сии о судьбах человечьих вещали, о том, что мы всего лишь игрушки в руках
богов, а края наши - поля игрищ богов. Баллады о Предназначении говорили, о
предназначении всех нас, а легенда о ведьмаке Геральте и княжне Цирилле,
хоть и нарисованная на фоне недавней войны, всего лишь метафора, творение
Скачать книгу [0.23 МБ]
Пирамида