калькулятора.
-- Как дела? -- спросил Координатор, остановившись на пороге.
-- Великолепно. Мы согласовали уже тысячу шестьсот понятий, -- ответил
Кибернетик.
Доктор встал. На нем все еще был белый халат.
-- Они вынудили меня к этому. -- Доктор показал на двутела. -- Он
облучился.
-- Облучился?! -- Координатор шагнул внутрь. -- Что это значит?
-- Прошел через радиоактивное пятно в проломе, -- объяснил Физик.
Он оставил недопитый кофе и опустился на колени у аппарата.
-- У него уже на десять процентов меньше белых телец, чем семь часов
назад, -- сказал Доктор. -- Гиалиновая дегенерация -- совсем как у человека.
Я хотел его изолировать, ему нужен покой, но он не хочет лежать, так как
Физик сказал ему, что это все равно не поможет.
-- Это правда? -- повернулся Координатор к Физику.
Тот, не отрываясь от гудящего прибора, кивнул головой.
-- И его нельзя спасти? -- спросил Инженер.
Доктор пожал плечами.
-- Не знаю! Если бы это был человек, я сказал бы, что у него тридцать
шансов из ста. Но это не человек. Он становится немного апатичнее. Но, может
быть, это от усталости и бессонницы. Если бы я мог его изолировать...
-- Ну что тебе нужно? Ты ведь и так делаешь с ним все, что хочешь, --
сказал Физик, не поворачивая головы.
Забинтованными руками он все еще копался в приборе.
-- А с тобой что случилось? -- спросил Координатор.
-- Я объяснил ему, каким образом он подвергся лучевому поражению.
-- Ты так подробно объяснял?! -- крикнул Инженер.
-- Пришлось.
-- Случилось то, что случилось, -- медленно сказал Координатор. --
Хорошо ли, плохо ли, но это так. Что теперь? Что вы уже знаете?
-- Многое.
Заговорил Кибернетик:
-- Он уже усвоил массу наших символов -- главным образом
математических. С теорией информации, можно сказать, покончено. Хуже всего с
его электрическим письмом: без специального аппарата мы не могли бы этому
научиться, а у нас нет ни такого аппарата, ни времени, чтобы его сделать.
Помните трубки в их телах? Это просто устройство для письма! Когда двутел
появляется на свет, ему сразу же вставляют такую трубку -- как у нас
когда-то протыкали девочкам уши... По обеим сторонам большого тела у них
есть электрические органы. Поэтому корпус такой большой. Это как бы мозг и
одновременно плазменная батарея, которая передает заряды непосредственно
"пишущему каналу". У него канал кончается проводками на воротнике, но это у
всех по-разному. Писать они, конечно, должны учиться. Эта операция,
практикующаяся уже тысячи лет, -- только подготовительный шаг.
-- Значит, он действительно не говорит? -- спросил Химик.
-- Говорит! Кашель, который вы слышали, и есть речь. Одно покашливание
-- это целое предложение, произнесенное с большой скоростью. Мы записали
кашель на пленку -- он раскладывается на спектр частот.
-- А! Так это речь, основанная на принципе частотной модуляции звуковых
колебаний!
-- Скорее, шумов. Она беззвучна. Звуками выражаются исключительно
чувства, эмоциональные состояния.
-- А эти электрические органы -- служат ли они им оружием?
-- Не знаю. Но можно его спросить.
Кибернетик наклонился, вытащил большой чертеж, на котором был изображен
схематичный вертикальный разрез двутела, указал на два удлиненных сегментных
образования внутри него и, приблизив рот к микрофону, спросил:
-- Оружие?
Репродуктор, установленный с другой стороны, напротив лежащего двутела,
застрекотал. Двутел, который чуть приподнял малый торс, когда вошли новые
люди, некоторое время оставался неподвижным, потом закашлял.
-- Оружие -- нет, -- глухо заскрипел репродуктор. -- Много оборотов
планеты -- когда-то -- оружие.
Двутел кашлянул.
-- Орган -- рудимент -- биологической -- эволюции -- вторичная --
адаптация -- цивилизация, -- мертво, без всякой интонации проскрипел
репродуктор.
-- Ну-ну, -- буркнул Инженер.
Химик слушал, зажмурив глаза.
-- А, значит, действительно! -- вырвалось у Координатора. Он сдержался
и спросил: -- Что представляет собой их наука?
-- С нашей точки зрения она странная, -- сказал Физик. Он поднялся с
колен. -- Никак не убрать этого проклятого скрипа, -- бросил он Кибернетику.
-- Огромные знания в области классической физики. Оптика, электричество,
механика в специфическом соединении с химией -- что-то вроде механохимии.
Там у них любопытные достижения.
-- Ну?! -- рванулся вперед Химик.
-- Подробности потом. У нас все зафиксировано, не бойся. От этих
исходных позиций мы перешли к теории информации. Но ее изучение у них вне
специальных учреждений запрещено. Хуже всего выглядит их атомистика,
особенно ядерная химия.
-- Подожди, как это запрещено? -- удивился Инженер.
-- Очень просто, нельзя проводить такие исследования.
-- Кто их запрещает?
-- Это сложный вопрос, и мы еще мало что понимаем, -- вмешался Доктор.
-- Хуже всего мы пока ориентируемся в их социальной динамике.
-- Кажется, для ядерных исследований им не хватает стимулов, -- сказал
Физик. -- Они не ощущают энергетического дефицита.
-- Давайте кончим сначала с одним! Так как же с этими запрещенными
исследованиями?
-- Садитесь, будем спрашивать дальше, -- сказал Кибернетик.
Координатор приблизил лицо к микрофону. Кибернетик остановил его:
-- Подожди. Трудность заключается в том, что чем сложнее конструкция
предложения, тем больше рассыпается у калькулятора грамматика. Кроме того,
анализатор звука, кажется, недостаточно селективен. Часто мы получаем просто
ребусы; впрочем, сами увидите.
-- На планете вас... много? -- медленно и отчетливо спросил Физик. --
Какова динамическая структура? Вас много на планете?
Репродуктор щелкнул два раза и остановился. Двутел довольно долго не
отвечал. Потом хрипло закашлял.
Скачать книгу [0.19 МБ]
Пирамида