обвел взглядом пространство между зарослями, моргом и первым
рядом могил. Дорожка глубоко оттиснутых, продолговатых
бесформенных следов начиналась под разбитым окном, делала петлю и
по кривой шла к двери. Иногда следы сбивались в стороны;
создавалось впечатление, будто какой-то пьяный тащил на животе
мешок. Соренсен стоял сбоку и полубезразлично наблюдал за Грегори.
-- Почему нет замка? Он был? -- обратился Грегори к
полисмену.
-- Был, господин лейтенант, но сломался. Могильщик собирался
отнести к слесарю, да запамятовал, а потом было воскресенье, ну
и... -- полисмен махнул рукой.
Грегори молча подошел к брезенту, осторожно приподнял край,
заглянул и отбросил полотнище в сторону.
На снегу, поджав к животу руки и ноги, лежал на боку
обнаженный человек. Поза была такая, словно он то ли рухнул
ничком на что-то невидимое, то ли отталкивал это невидимое
локтями и коленями. Там, где он лежал, пропаханная в снегу колея,
которая начиналась у окна, кончалась. Неполных два шага отделяли
его голову от порога. Перед порогом снег был нетронутый.
-- Ну что, может, взглянете на него? -- предложил Грегори
Соренсену, поднявшись с корточек; из-за неудобной позы у него к
лицу прилила кровь. -- Кто это? -- спросил он полисмена, который
надвигал шлем на глаза, чтобы защитить их от солнца.
-- Хансел, господин лейтенант. Джон Хансел, владелец
красильни.
Грегори не спускал глаз с Соренсена, который, вынув из
чемодана резиновые перчатки и надев их, осторожно ощупал руки и
ноги покойника, оттянул веки, а потом обследовал его изогнутую
колесом спину, буквально водя по ней носом.
-- Он что, немец?
-- Не знаю. Может, и из немцев, точно сказать не могу. Уже
его отец и мать жили в здешних местах.
-- Когда он умер?
-- Вчера утром, господин лейтенант. Доктор сказал, что от
сердца. У него было больное сердце, доктор запрещал ему работать,
да он не слушался. С той поры, как от него сбежала жена, он
вообще махнул на себя рукой.
-- Были тут еще покойники?
Соренсен поднялся, отряхнул колени, смахнул платком
невидимую пылинку с рукава и аккуратно уложил резиновые перчатки
в чехол.
-- Позавчера был один, господин лейтенант, да уже
похоронили. Вчера в полдень.
-- Значит, с того времени был только этот труп?
-- Да.
-- Ну, доктор, как?
Грегори подошел к Соренсену. Они стояли под высоким кустом,
на его верхушку падали солнечные лучи, и с веток на снег сыпалась
частая капель.
-- Ну что я могу сказать?
Вид у Соренсена был обиженный, если не оскорбленный.
-- Смерть наступила сутки назад, а то и раньше. Появились
трупные пятна, лицевые мышцы полностью окостенели.
-- А конечности? А? Ну что вы молчите?
Они разговаривали шепотом, но с какой-то странной
ожесточенностью.
-- Сами видите.
-- Я ведь не врач.
-- Нету окостенения. Да, нету, нарушил кто-то -- и баста!
-- Оно не вернется?
-- Частично должно возвратиться, но не обязательно. А что,
это очень важно?
-- Но оно было?
-- Окостенение бывает всегда, это-то вы должны знать. И
кончайте, пожалуйста, расспросы, я ничего больше не могу сообщить.
-- Благодарю вас, -- не скрывая раздражения, бросил Грегори
и направился ко входу в морг.
Дверь была приоткрыта, но чтобы войти в морг, пришлось бы
перешагивать, вернее, перепрыгивать через труп. "Тут и так все
истоптано, -- подумал Грегори, -- лучше не оставлять лишних
следов". Он потянул сбоку за скобу. Никакого результата. Тогда он
рванул, и дверь с размаху ударила в стену. Внутри было темно. В
щель под дверью намело немного снега, теперь он таял и
расплывался по полу лужицей. Грегори зажмурился и, поеживаясь от
промозглого холода, которым тянуло от стен, ждал, когда глаза
привыкнут к темноте.
Разбитое окно пропускало немного света, второе же,
забеленное известкой, было почти непрозрачным. В центре барака
стоял гроб, выстланный стружками. К нему прислонен венок, обвитый
черной лентой. Можно было прочесть слова: "безутешной скорби". В
углу стояла крышка гpo6a. Под окном на земляном полу были
разбросаны стружки. Напротив, у другой стены, стояли кирка,
лопаты и лежал моток перепачканных глиной веревок. И еще лежало
несколько досок.
Грегори вышел на улицу и прикрыл глаза, отвыкшие в темноте
от света. Полицейский, стараясь не дотрагиваться до трупа,
осторожно накрывал его брезентом.
-- Вы дежурили до трех ночи? -- подойдя к нему, спросил
Грегори.
-- Да, господин лейтенант. -- Полисмен выпрямился.
-- И где было тело?
-- Пока я дежурил? В гробу.
-- Вы проверяли?
-- Да.
-- Открывали дверь?
-- Нет, я светил фонарем в окно.
-- Стекло было разбито?
-- Нет.
-- А гроб?
-- Простите?
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида