- От всего сердца приглашаю вас снять рубашку... - с
готовностью, прямо-таки с энтузиазмом ответил он, словно я
угадывал желание, которое он не смел высказать. - Не
стесняйтесь, прошу вас...
Как-то странно было раздеваться в этом изысканном зале, в
светлой нише возле окна, под пальмой. Это, наверное, выглядело
бы не так необычно, если бы я обнажался в более экзотичном
окружении; тем не менее я аккуратно развязал галстук, уже голый
по пояс подтянул брюки и спросил:
- Теперь можно, господин директор?
Он как-то даже чересчур охотно вытянул лицо в мою сторону,
а я, ни слова более не произнося, развернулся на слегка
расставленных ногах, и они разъехались так внезапно, словно пол
был изо льда, да еще полит маслом; как подкошенный, я рухнул
прямо к ногам люзанца. Он заботливо помог мне подняться, а я,
распрямляясь, будто бы нечаянно двинул ему локтем в живот и тут
же вскрикнул от боли - локоть ткнулся словно в бетон. Панцирь,
что ли, был у него под одеждой? Нет - между отворотами пиджака
я видел его тонкую белую рубашку. Значит, дело было в рубашке.
Сделав вид, будто я и не думал ударять его под ложечку, я сел и
принялся разглядывать подошвы туфель. Они вовсе не были
скользкими. Самые что ни на есть обыкновенные кожаные подметки
и рельефные резиновые каблуки - я предпочитаю такие, с ними
походка пружинистее. Я вспомнил о поголовном падении
художников, когда они всей оравой пошли на меня, стоящего под
крылышком ангела. Вот, значит, почему! Я поднял голову и
посмотрел в неподвижные глаза собеседника. Тот добродушно
улыбался.
- Шустры в подошвах? - отозвался я первым.
- Верно. В подошвах, в костюме, в рубашке - словом,
везде... Надеюсь, вы ничего не ушибли?..
Скрытый смысл этих слов был не менее вежлив: "Не замахнись
ты так сильно, не свалился бы с ног".
- Пустяки, не о чем говорить. А если раздеться догола?..
- Ну что ж, тогда бывает по-разному... не могу сказать
точно, что произошло бы, - я ведь и сам не знаю. Если б можно
было знать, не исключено, что удалось бы обойти уморы, то есть
усилители морали... прошу обратить внимание, что фильтром
агрессии является все окружение, а не только одежда...
- А если бы здесь, где-нибудь в укромном месте, я бросил
камень вам в голову?
- Предполагаю, он отклонился бы в полете или рассыпался в
момент удара...
- Как же он может рассыпаться?
- За исключением немногих мест - например, резерватов, -
нигде уже нет необлагороженного вещества...
- То есть как - и плиты тротуаров тоже? И гравий на
дорожках? И стены? Все искусственное?
- Не искусственное. А ошустренное. И только в этом смысле,
если хотите, искусственное, - говорил он терпеливо, старательно
подбирая слова.
- Это было необходимо.
- Все-все из логических элементов? Но ведь это требовало
невероятных расходов...
- Расходы были значительные, безусловно, но все же нельзя
сказать, чтобы невероятные. В конце концов, это наша основная
продукция...
- Шустры?
- Да.
- А тучи? А зимой, когда вода замерзает? И можно ли вообще
ошустрить воду?
- Можно. Все можно, уверяю вас.
- И съестные продукты тоже? Этот кофе?..
- Да и нет. Быть может, я, не желая того, ввел вас в
заблуждение относительно технологии. Вы полагаете, что все
состоит из ОДНИХ шустров. Только из них. Но это не так. Они
просто находятся повсюду, как, скажем, стальная арматура в
железобетоне...
- Ах, вот оно что! Значит, скажем конкретно, - в этом
кофе? плавают в нем? Но я, когда пил, ничего не почувствовал...
Должно быть, на моем лице появилась гримаса отвращения,
потому что люзанец сочувственно развел руками.
- В таком количестве кофе могло быть около миллиона
шустров, но они меньше земных бактерий и даже вирусов - чтобы
их нельзя было отфильтровать... Так же обстоит дело с тканью
вашей одежды, с кожей туфель, со всем.
- Значит, они непрерывно проникают вглубь организма? С
какими последствиями? Неужели они у меня в крови - и в мозгу?
- Да что вы! - он поднял руку, словно защищаясь. - Они
выходят из организма, никак не изменяя его. Тело для них
неприкосновенная территория, в соответствии с нашими основными
законами. Существуют, правда, особые антибактериальные шустры,
но их применяю только врачи, в случае занесенной извне болезни,
ведь в воздушном пространстве Люзании уже нет никаких
болезнетворных микроорганизмов... Ну как, продолжим наши
эксперименты?..
Он подошел к столу и выдвинул ящик. Там лежало несколько
гвоздей - больших и поменьше, молоток и плоскогубцы.
- Не угодно ли вбить гвоздь в столешницу? - он постучал
пальцем по палисандровой крышке стола.
- Не хотелось бы портить вашу мебель...
- Да что вы, это пустяк.
Я взял полукилограммовый молоток и несколько крупных
гвоздей. Звякнул одним гвоздем о другой, а затем несколькими
сильными ударами молотка вбил четырехдюймовый гвоздь в дерево
до половины так, что политура брызнула в стороны блестящими
щепочками. Я ударил по гвоздю сбоку - он зазвенел как камертон.
Директор протянул мне плоскогубцы, и я с усилием, так как
гвоздь сидел глубоко, вырвал его; он почти не погнулся.
- И что же, теперь я должен вбить его вам... в голову? -
Скачать книгу [0.28 МБ]
Пирамида