если так, то, к примеру, результаты приема передаваемых мыслей
должны быть тем лучше, чем больше количество принимающих
телепатов (которые могли бы совместно корректировать принятые
поодиночке мысли). Это очевидно даже для профана. При высоком
уровне шумов в канале связи и низкой избирательности приемников
прием сообщения большим количеством аппаратов одновременно
увеличивает шансы воссоздания оригинала сообщения, ведь, кроме
шумов в канале связи, существуют собственные шумы приемника,
причем в каждом аппарате они искажают разные фрагменты сообщения.
Между тем такого кумулятивного эффекта в телепатии вовсе не
наблюдается. Здравый смысл подсказывает провести эксперимент, в
котором зеркальце, помещенное на кварцевой нити гальванометра, мы
просили бы сдвинуть усилием воли не одного человека, а ста или
ста тысяч. Если они попробуют объединенными усилиями сдвинуть
зеркальце влево, то, казалось бы, оно должно двигаться тем
заметнее, чем больше "телекинетических атлетов" участвует в
эксперименте. Однако зеркальце и не думает двигаться.
V
Я в общих чертах представил две закономерности, которые
проявляются в истории сверхчувственных явлений: их подчиненность
духу времени и неуловимость. В соответствии с духом нашего
времени иррациональное тайное знание превратилось в
рационализированную психотронику, ибо явления эти всегда попадают
под опеку области знания, которой в данную эпоху присваивается
наивысший социальный статус. Genius temporis [Дух времени
(лат.).] облачал эти явления в одежды не по росту, взятые у
других явлений, которые потом неизбежно с них спадали. Так было,
например, с магией sensu stricto [В строгом смысле (лат.).], так
было потом с "животным магнетизмом" или гипнозом. "Магнетизм"
скончался естественной смертью, а гипноз унаследовала медицина.
Из-за неуловимости всех этих феноменов мы не в состоянии так их
сгустить, сконцентрировать, усилить, чтобы они удовлетворяли хотя
бы минимуму исследовательских критериев, чтобы их можно было
воспроизвести и выделить среди случайных отклонений длинных серий
хаотических по своей сути событий.
Из всего этого следует удручающий вывод, который ранее был
обещан как нечто вроде прогноза на будущее. Я считаю, хотя и не
мог бы этого доказать, что в ближайшие 50 или 80 лет ничего
принципиально важного в рассматриваемой нами области не
произойдет. Это значит, что интерес к этим явлениям будет
по-прежнему осциллировать -- то усиливаться, то ослабевать, что
новые методы исследования, возникающие по мере развития
естественных наук, будут и далее вторгаться в эту область, но
по-прежнему будут получаться неоднозначные результаты,
возбуждающие то большие надежды, то скептицизм, но ничего не
будет решено окончательно, и вся эта гора экспериментов сможет
родить только мышь. Иначе говоря, практические эффекты
исследований окажутся близкими к нулю и немногим лучше будут
обстоять дела в области теории. Все по-прежнему останется в
полумраке на границе принятия наукой и изгнания из нее, и вместе
с тем по-прежнему будут даваться самоуверенные обещания быстрого
успеха, решающего перелома, который уже близок, обещания
необычайных открытий, весьма полезных для различных областей
жизни, и по-прежнему они будут завершаться положением, которое,
не будучи ни полным разгромом, ни победой, носит в шахматах
название пата.
Но это предсказание выглядит как увертка, потому что из него
не ясно, что означает такое топтание на месте -- трудность в
доказательстве истинности парапсихологии или в доказательстве ее
ложности? Оно может означать и то и другое. Ибо неслыханно трудно
решительно доказать, что явление происходит или не происходит, в
том случае, если оно -- а именно так обстоит дело с
парапсихологией -- противоречит почти всему комплексу наших
фундаментальных знаний. При доказательстве ложности
парапсихологии нам мешает то, что научные законы всегда являются
лишь приближением к реальности, хотя порой они достаточно точно
соответствуют ей. Но и тогда нельзя утверждать, что это "почти
полное соответствие" в формулировке сегодняшнего дня означает
абсолютное и окончательное тождество теории и фактов. Это следует
как из самой природы наших теорий, так и из подбора фактов, на
которых они основываются. Это значит -- здесь мы уже совершенно
отвлекаемся от конкретной проблемы парапсихологии, -- что если мы
когда-нибудь и достигнем "вершины познания", то есть построим
такие теории, точнее и истиннее которых уже не может быть ничего,
то не будет и никакого метода, которым этот факт -- наступившей
кульминации познания -- можно было бы доказать.
Не менее плачевно обстоит дело при доказательстве истинности
парапсихологии, ибо эта задача -- согласовать существование
парапсихологических явлений с нашими естественнонаучными знаниями
-- наталкивается на непреодолимые противоречия.
Я попытаюсь показать, что эти противоречия не только не
ослабевают, но, напротив, усиливаются, и сейчас они гораздо
острее, чем 30 - 40 лет назад. Парапсихологические явления можно
расположить по степени их несоответствия с положениями науки.
Этот перечень -- впрочем, не претендующий на полноту --
выглядит следующим образом.
1. Телепатия означает сверхчувственную передачу информации от
одного интеллекта к другому. В передаче могут участвовать и
несколько интеллектов. Поскольку такая передача предполагает
существование межмозговой связи и способности одного мозга
находить в другом существенную информацию, то а priori
представляется невероятным, чтобы такая связь и такое получение
информации ("information retrieval" -- в терминологии
информатики) у разных телепатов могли осуществляться различными
Скачать книгу [0.02 МБ]
Пирамида
