- Что с тобой?.. - прошептал я.
Он оперся о ручку кресла.
- Плохо вижу, - глухо ответил он.
- Почему? Метеорит?
- Нет. Я упал.
- И что же?
- Споткнулся о разбитый автомат...
- Говори же!
- Кажется, у него резервуар, понимаешь... атомное сердце было
расплющено.
- И ты упал на него? - в ужасе закричал я.
Он кивнул головой.
- Присоски, понимаешь... магнитные присоски сапог приросли к металлу, и
я никак не мог освободиться...
Ко мне возвращалось спокойствие. Ум был охвачен страшным холодом, но в
голове стало яснее. Я знал: надо действовать немедленно.
Метеорит ударил в наш автомат с такой точностью, что атомное сердце
было разбито, и Зорин, споткнувшись, упал всем телом на его обломки,
излучающие мощную радиацию.
- Что ты чувствуешь? - я сделал шаг к нему.
- Не приближайся... - сказал он, отступив на шаг.
- Зорин!
- Я могу убить тебя. Надень защитный панцирь.
Я бросился во вторую кабину и надел тяжелый металлический костюм.
Застегнуть его на груди я не смог: у меня тряслись руки. Когда я вернулся,
Зорин полулежал на кресле.
- Что ты чувствуешь? - повторил я.
- Собственно, ничего... - Он говорил, как крайне усталый человек, делая
небольшие паузы. - Когда я упал, сразу... увидел фиолетовый туман,
пульсирующее облако... у меня помутилось в глазах... Там, у автоматов, я
действовал почти вслепую...
- А меня ты видишь? - спросил я, приближаясь к нему.
- Как в тумане...
Я понимал, что это значит. Жидкость, наполняющая глазные яблоки, под
влиянием радиации стала флюоресцировать. На столе, в двух метрах лежал
индикатор излучения; он предостерегающе вспыхивал; все тело Зорина было
радиоактивным. Он получил страшную дозу облучения.
- У тебя что-нибудь болит?
- Нет, только слабость... и тошнота...
Я взял его за плечи.
- Иди ложись.
Он тяжело оперся на меня и двинулся к кровати. Уложив его и накрыв
одеялом, я стал рыться в запасах лекарств. Вдруг он пробормотал:
- Глупо...
Когда немного погодя я подошел к нему, он начал говорить о каких-то
сигналах, автоматах и о "Гее"; я пощупал пульс - у него была высокая
температура. Я, глупец, подумал, что он бредит, и не обратил внимания на его
слова. Вдруг он совсем потерял сознание. Я потратил несколько часов, чтобы
самым тщательным образом исследовать его. Анализы показали, что пораженный
костный мозг перестал вырабатывать красные кровяные шарики. У меня было
шесть ампул консервированной крови, я сделал ему переливание, но это было
каплей в море.
Поглощенный мыслями о том, как спасти товарища, я совсем забыл о
разговоре с "Геей". Я рылся в учебниках, ища спасения от лучевой болезни.
Чем больше я читал, тем яснее становилось, что Зорин обречен. Перед самым
рассветом, склонившись перед трионовым экраном, я забылся.
Проснулся я от невыносимого железного грохота: метеориты рвались на
крыше бронекамеры. Было совсем светло. Зорин не приходил в себя. Я был около
него до вечера. Затем я отправился наверх. Прием был так плох, что я
улавливал лишь бессвязные обрывки голосов.
"Ничего, - подумал я, - вызову автоматы, они придут и починят антенну".
Подойдя к пульту управления, я понял, что автоматы не придут: их можно
было вызвать лишь по радио, а оно не действовало. Надо было вызвать их
накануне, сразу же после того, как вернулся Зорин; тогда еще передатчик с
грехом пополам работал. В суматохе я забыл обо всем. У меня подкосились
ноги, но, овладев собой, я направился в шлюз. Когда я проходил через
комнату, Зорин окликнул меня: он уже был в сознании.
- Поговорил?.. - спросил он. - Какие известия?
Я не мог сказать ему правду. В конце концов, завтра радио будет
налажено. По уловленным мной обрывкам, восполняя пробелы догадкой, я
восстановил все услышанное мной. Зорин сразу уснул, и я тихо проскользнул в
шлюз.
Я уже надел скафандр, опустил шлем и положил руку на запор, как вдруг
меня поразила мысль: а что будет, если я погибну? Зорин останется один,
беспомощный, недвижимый и слепой.
Я постоял с минуту как вкопанный, потом тихо снял скафандр и вернулся в
комнату.
Так было и на следующий день. А на третий радио умолкло совсем, и мне
пришлось целиком выдумать разговор.
Это продолжалось с тех пор каждый вечер. Я вынужден был поступать так
потому, что он засыпал лишь после разговора со мной. Когда я задал вопрос,
почему он не вернулся сразу, как только это случилось с ним, он ответил:
- А ты бы вернулся? - и посмотрел так, что я понял все.
Он знал с первого мгновения, что надежды нет, и сказал себе: "Дважды не
умирают". И, ничего не видя, он ощупью выключил предохранители автоматов. Он
не хотел, чтобы я давал ему свою кровь, но я брал ее у себя тайно и говорил,
что привез с собой запас крови. Четыре дня я переливал ему кровь и наконец
сам стал едва держаться на ногах. Я боялся упасть в обморок, принимал без
меры всякие возбуждающие средства.
Каждый раз, поднимаясь наверх, я думал, что не смогу больше обманывать
умирающего. Это невыносимо, думал я, сегодня скажу ему, что антенна
разрушена, и, однако, внизу, видя, как он поворачивает невидящие глаза,
прислушиваясь к моим шагам, как страстно ждет моего прихода, как дрожит его
недавно такое сильное и ловкое тело, я не мог решиться и к старой лжи
прибавлял новую.
Восемь вечеров подряд я рассказывал ему, как "Гея" приближается к
планете, как навстречу ей вылетели большие корабли странной формы, как
неизвестные существа договорились с нашими товарищами благодаря
автоматам-переводчикам. Я рассказывал ему это, а метеоритный поток
усиливался, словно бездна обрушила на нас, все скрытые в Космосе мертвые
Скачать книгу [0.29 МБ]
Пирамида