застегивая ремни, вышел в шлюз, он стоял у двери. Услышав мои шаги, он
обернулся, не снимая руки с затвора. Я сделал вид, что не замечаю этого,
закрыл внутреннюю дверь и подошел вплотную к нему.
Так мы стояли в слабом свете лампы - две серебристые фигуры на фоне
темных стен.
- Что это значит? - спросил он наконец.
- Я иду с тобой.
- Это бессмыслица.
- Я этого не думаю.
- Послушай, что ты делаешь?
- А что ты делаешь?
Он постоял не шевелясь и вдруг рассмеялся по-своему, почти беззвучно.
Взял меня за руку; я упирался, предчувствуя, что он начнет меня разубеждать.
- Послушай, - понизил он голос, - ты помнишь, зачем нас высадили здесь?
- Помню.
- "Гея" может не вернуться.
- Я знаю об этом.
- Кто-то должен остаться и построить станцию.
- Согласен, но почему должен идти ты, а не я?
- Потому, что я лучше тебя справлюсь с этим делом.
На это я не мог ничего возразить. Он снова повернулся ко мне.
- Ты пойдешь, - сказал он, - если мне не удастся. Хорошо?
- Хорошо, - ответил я. - Буду поддерживать с тобой связь по радио.
Он молча повернул рычаги. Раздалось шипение воздуха, всасываемого
внутрь камеры; стрелка манометра лениво приближалась к крайней черте,
несколько раз качнулась около нее и остановилась у края шкалы. Зорин толкнул
большие рычаги выходной двери. Она не открылась... Он выругался и нажал
сильнее. Я помог ему. Дверь медленно поддалась. Через щель к нашим ногам
хлынул сыпучий песок. Его струя все увеличивалась. Наконец дверь открылась.
У выхода образовалась глубокая воронка. Бронекамеру окружали высокие
песчаные холмы. Залитая холодным светом далекого солнца А Центавра, равнина
была мертва и тиха: она была похожа на мозаику, выложенную из угля и серебра
и неравномерно потрескавшуюся. Зорин поднял правую руку и исчез из глаз. Я
выглянул в открытую дверь: он шел, утопая в песке почти до колен. Я
огляделся, стараясь увидеть вдали сводчатую крышу атомного склада, рядом с
которым помещался ангар автоматов, и вздрогнул. В темноте сверкнула короткая
вспышка, за ней -- послабее - другая, третья, четвертая. Это были метеориты.
Энергия удара воспламеняла их. Я стоял неподвижно, горизонт сверкал. Зорин
был уже таким маленьким, что я мог бы закрыть его фигуру вытянутым пальцем.
- Как ты там? - спросил я в микрофон, чтобы сказать что-нибудь.
- Как в сиропе, - ответил он сразу же.
Я умолк. Вспышки появлялись то в одном, то в другом месте: казалось,
какие-то невидимые существа подают друг другу световые сигналы. Вдруг я
сообразил, что стою под открытым небом. Это было бессмысленно: если уж
подвергаться опасности, надо было идти с Зориным. Я вошел в шлюз и потерял
его из виду. Подняв руку, я оперся о притолоку: так можно было следить за
циферблатом и смотреть на горизонт, видневшийся в полуоткрытую дверь.
Вспышки продолжались. Секундная стрелка передвигалась по циферблату, как
напрягающее силы насекомое. Я ждал.
"Еще три минуты", - подсчитал я в уме и громко спросил:
- Идешь?
- Иду.
Я задавал этот вопрос несколько раз и получал на него однообразный
ответ. Вдруг я увидел вдали две вспышки и услышал слабый стон.
- Зорин!
- Ничего, ничего, - ответил он сдавленным голосом. Я вздохнул
облегченно: метеорит не попал в него, иначе он погиб бы на месте.
"Идешь?" - хотел спросить я, но у меня перехватило дыхание. В наушниках
слышался страшный треск.
- Пусти же... - невнятно бормотал Зорин, - зачем ты держишь? Ну...
- С кем ты говоришь? - спросил я, чувствуя, как волосы поднимаются у
меня дыбом.
Он не отвечал. Было слышно его срывающееся дыхание, будто он силился
похнять что-то. Одним прыжком я выскочил наружу. Равнина, залитая холодным
светом, была мертва и пуста. Я сообразил, что Зорин находился где-то в
трехстах пятидесяти - четырехстах метрах, но видел лишь зубчатые, скалы,
холмы, длинные тени и больше ничего.
- Зорин! - закричал я так, что у меня зазвенело в ушах.
- Иду, иду, - отвечал он все тем же сдавленным голосом.
Песок в одном месте зашевелился, серебристая фигура вынырнула из него,
выпрямилась и медленно двинулась вперед.
"Он упал, - подумал я. - С кем же он говорил?"
Решив задать этот вопрос поздней, я вернулся внутрь шлюза. Вдруг в
наушниках послышался голос Зорина:
- Я дошел.
Он бормотал что-то, видимо копаясь в песке, засыпавшем вход в ангар.
- Начинаю действовать, - минуту спустя сказал он.
Работа затянулась дольше, чем я предполагал: полчаса по секундомеру, а
если судить по напряжению моих нервов - целую вечность. Наконец он сказал:
- Кончено. Теперь они будут послушны, как кролики. Возвращаюсь.
Мне показалось, что вспышки участились, - впрочем, может быть, только
показалось. Несколько раз под ногами вздрогнула почва. Эта дрожь, на которую
мы в камере не обращали внимания, заставила мое сердце учащенно забиться.
Зорин возвращался страшно медленно, но в наушниках слышалось тяжелое
дыхание, словно он бежал. Теряя терпение, я несколько раз в волнении выходил
за дверь. Белый диск солнца А Центавра приближался к скалистому горизонту.
Ночь подходила к концу. Вскоре метеоритный дождь должен был усилиться.
- Что ты медлишь? - закричал я наконец.
Он ничего не ответил, но дышал по-прежнему тяжело. Я не мог понять
причины этого - ходьба не могла так измотать его.
Вдруг он появился в двери и поспешно, но как-то неуверенно вошел в
шлюз. Закрыв за собой дверь, он сказал:
- Войди внутрь.
- Я подожду... - начал я.
Но он резко прервал:
- Войди внутрь! Я приду сейчас.
Я подчинился. Сняв скафандр в шлюзе, он через минуту вошел в кабину.
Медленно подошел к столу, над которым висела лампа, поднял руки к глазам,
растопырил пальцы и что-то пробормотал. Его широкая спина была как-то
неестественно согнута.
Скачать книгу [0.29 МБ]
Пирамида