акклиматизировать там. Значит, догадку о том, что следы принадлежат слонам,
нужно было отбросить как совершенно невероятную.
Дик Сэнд ни с кем не поделился мыслями, которые возникли у него при
виде этих загадочных следов. Он даже не стал расспрашивать американца. Да и
чего мог он ждать от человека, который пытался выдать жирафов за страусов?
Гэррис придумал бы какое-нибудь фантастическое объяснение, но положение
отряда от этого нисколько не изменилось бы.
Во всяком случае, Дик составил себе определенное мнение о Гэррисе. Он
чувствовал, что это предатель. Дик дожидался только случая, чтобы сорвать с
него маску, и все говорило юноше, что этот случай не заставит себя долго
ждать.
Но какая тайная цель могла быть у Гэрриса? Какую участь готовил он
доверившимся ему людям?
Дик Сэнд продолжал считать себя ответственным за судьбу своих
спутников. Больше чем когда бы то ни было на нем лежала забота о спасении
всех, кого - крушение "Пилигрима" выбросило на этот берег. Только он один
мог спасти своих товарищей по несчастью: эту молодую мать, ее маленького
сына, негров, кузена Бенедикта. Но если юноша мог попытаться что-то сделать
как моряк, будучи на борту корабля, то что мог он предпринять перед лицом
опасностей, которые предвидел, но не в силах был предотвратить?
Дик Сэнд не хотел закрывать глаза перед ужасной истиной, которая с
каждым часом становилась все более ясной и неоспоримой. Пятнадцатилетнему
капитану "Пилигрима" в минуту грозной опасности снова приходилось взять на
себя трудную миссию командира и руководителя. Но Дик не желал раньше времени
тревожить бедную мать Джека, -- до тех пор пока не настанет пора
действовать. И он ничего не сказал даже тогда, когда внезапно увидел
впереди, на берегу довольно широкой речки, преградившей им дорогу, огромных
животных, которые быстро двигались под прибрежными деревьями.
"Гиппопотамы! Гиппопотамы! "--хотелось ему крикнуть.
Но он промолчал. Дик шел в сотне шагов впереди отряда, и, кроме него,
никто не заметил этих приземистых коротконогих и толстокожих животных бурого
цвета. У них была большая голова и широкая пасть, обнажавшая огромные, более
фута длиною, клыки.
Гиппопотамы в Америке?!
До вечера отряд шел вперед, но с большим трудом. Даже самые выносливые
начинали отставать. Пора было бы прибыть на место! Или же следовало
остановиться на ночлег.
Всецело поглощенная заботами о маленьком Джеке миссис Уэлдон, быть
может, не замечала, как она утомлена, но силы ее были на исходе. Остальные
участники похода находились не в лучшем состоянии. И только один Дик не
поддавался усталости: он черпал энергию и стойкость в сознании своего долга.
Около четырех часов пополудни старик Том нашел какой-то предмет,
лежавший в траве. Это оказался нож странной формы с широким кривым лезвием и
толстой рукояткой из куска слоновой кости, украшенной довольно грубой
резьбой.
Том поднял нож и отнес его Дику Сэнду. Рассмотрев внимательно находку,
юноша передал ее американцу.
-- Видимо, туземцы недалеко, -- сказал он.
-- Действительно, -- ответил Гэррис. -- Однако...
-- Однако? -- повторил Дик Сэнд, глядя прямо в глаза Гэррису.
-- Мы должны были бы уже подходить к гациенде, -- нерешительно сказал
Гэррис, -- но я не узнаю местности...
-- Вы заблудились? -- живо спросил Дик.
-- Заблудился? Нет. Гациенда должна быть не дальше как в трех милях.
Чтобы сократить дорогу, я пошел напрямик, через лес... Кажется, я ошибся...
-- Возможно, -- сказал Дик Сэнд.
-- Я думаю, лучше мне одному пойти вперед на разведку, -- сказал
Гэррис.
-- Нет, мистер Гэррис, -- решительно заявил Дик, -- вам не следует
разлучаться!
-- Как хотите, -- ответил американец. -- Но имейте в виду, что ночью
мне не найти дороги.
-- Ну что ж! -- воскликнул Дик. -- Мы остановимся на ночлег. Миссис
Уэлдон не откажется провести еще одну ночь под открытым небом, а завтра с
наступлением дня мы снова тронемся в путь. Последние две-три мили можно
будет пройти в час.
-- Согласен, -- сказал Гэррис.
В эту минуту Динго отчаянно залаял.
-- Назад, Динго, назад! -- крикнул Дик Сэнд. -- Ты отлично знаешь, что
там никого нет: ведь мы в пустыне!
Итак, решено было в последний раз заночевать в лесу, Миссис Уэлдон не
произнесла ни слова, предоставляя своим спутникам самим решить, где
устраивать привал. Маленький Джек, уснувший после приступа лихорадки, лежал
у нее на руках.
Стали искать место, где бы расположиться на ночлег.
Дик выбрал для этого несколько больших деревьев, росших вместе. Старый
Том направился было к ним, но внезапно остановился и вскрикнул:
-- Смотрите! Смотрите!
-- Что там такое, Том? -- спросил Дик спокойным тоном человека,
готового ко всяким неожиданностям.
-- Там, там... -- бормотал Том, -- кровавые пятна... а на земле
отрубленные руки...
Дик Сэнд бросился к дереву, на которое указывал Том. Затем,
возвратившись назад, он сказал:
-- Молчи, Том! Не говори никому!..
На земле действительно валялись отрубленные человеческие руки. Рядом с
ними лежали обрывки цепей и сломанные колодки.
К счастью, миссис Уэлдон не видела этой страшной картины.
Гэррис стоял в стороне. Если бы кто-нибудь взглянул на него в эту
минуту, то был бы поражен переменой, которая произошла в американце: его
лицо дышало теперь неумолимой жестокостью.
Динго подбежал к окровавленным останкам и злобно зарычал.
Юноше стоило большого труда отогнать собаку. Между тем старик Том замер
в неподвижности, как будто его ноги вросли в землю. Не в силах оторвать глаз
от колодок и цепей, он судорожно стискивал руки и бормотал несвязные слова.
-- Я уже видел... видел... когда был маленьким... цепи, я видел...
колодки...
Смутные воспоминания раннего детства теснились в его голове. Он хотел
вспомнить... Он готов был заговорить.
-- Замолчи, Том! -- сказал Дик Сэнд. -- Молчи ради миссис Уэлдон! Ради
Скачать книгу [0.27 МБ]
Пирамида