извивались под деревьями, подобно легиону змей: Я слышал, как своими
длинными клыками они долбили древние стволы. Ветви трещали, и оборванная
листва исчезала в широкой пасти чудовищ.
Весь мир доисторических времен, третичного и четвертичного периода,
пригрезившийся мне во сне, предстал предо мной наяву! И мы были одни тут,
в недрах Земли, во власти их хищных обитателей!
Дядюшка тоже видел их.
- Пойдем, - сказал он вдруг, хватая меня за руку, - вперед, вперед!
- Нет! - воскликнул я. - Нет! Мы безоружны! Что сможем мы сделать среди
стада четвероногих гигантов? Уйдемте, дядюшка, уйдемте! Ни одно
человеческое существо не может безнаказанно раздразнить этих страшилищ.
- Ни одно человеческое существо? - ответил дядюшка тихим голосом. - Ты
ошибаешься, Аксель! Посмотри, посмотри-ка туда! Мне кажется, что я вижу
живое существо! Существо, подобное нам. Человека!
Я посмотрел, пожимая плечами, решившись довести свое недоверие до
крайних пределов. Однако мне пришлось сдаться перед очевидностью.
Действительно, не далее как за четверть мили от нас, прислонившись к
стволу огромного кавриса, стояло человеческое существо. Протей этих
подземных стран, новый сын Нептуна, пасший несметное стадо мастодонтов!
Immanis pecoris custos immanior ipse! [стада гигантского страж и сам
гигантоподобный (лат.)]
Да, immanior ipse. Это было уже не ископаемое, как тот скелет в
костехранилище, а живой гигант, который мог управлять этими чудовищами.
Рост его превышал двенадцать футов. Голова величиной с голову буйвола
исчезала в целом лесе всклокоченных волос. Он размахивал огромной ветвью -
посохом, достойным первобытного пастуха!
Мы стояли, остолбенев от ужаса. Но нас могли заметить. Надо было
бежать.
- Идемте, идемте! - закричал я, увлекая за собой дядюшку, который
впервые послушался меня!
Через четверть часа мы уже скрылись с глаз этого страшного врага.
А теперь, когда я спокойно вспоминаю об этом случае, когда хладнокровие
снова вернулось ко мне и месяцы прошли со времени сверхъестественной
встречи, что думать мне о ней? Неужели верить? Нет, невозможно! То было
просто зрительной галлюцинацией, этого не было в действительности! В этом
подземном мире не существует ни одного человеческого существа! Допустить,
чтоб человеческий род мог обитать в этой пещере, в недрах земного шара, не
сообщаясь с Землей, - полнейшая бессмыслица. Безумие, чистейшее безумие! Я
скорее готов допустить существование какого-нибудь животного, строение
которого походит на человеческое, какой-нибудь обезьяны первичной
геологической эры, какого-нибудь протопитека, мезоритека, подобного тому,
которого открыл Ларте в залежах Сансане, заключающих в себе кости
ископаемых животных! Но этот превосходил ростом все размеры, известные в
современной палеонтологии! Ну и что ж? Обезьяна? Да, обезьяна, как бы ни
было это невероятно! Но человек, живой человек, потомок целого ряда
поколений, погребенных в недрах Земли!.. Да, никогда не поверю!
Мы покинули призрачный и светозарный лес, немые от удивления,
охваченные ужасом... Мы бежали помимо своей воли. Это было поистине
паническое бегство, как бывает только в кошмарах. Мы устремлялись к морю
Лиденброка, и я не знаю, что сталось бы со мною, если бы страх не заставил
меня обратиться к более практическим наблюдениям.
Хотя я и был уверен, что эта девственная земля не носила на себе следов
наших ног, я замечал все же, что нагромождение скал напоминало порою скалы
близ бухты Гретхен. Впрочем, это подтверждалось и указаниями компаса и
нашим невольным возвращением на северный берег моря Лиденброка. Сходство
иногда было поразительное. Ручьи и каскады низвергались по уступам скал.
Мне казалось, что я узнаю куски "суртарбрандура", наш верный ручей Ганса и
грот, где я вернулся к жизни. Но, пройдя несколько шагов, расположение
какого-нибудь горного кряжа, какой-нибудь ручеек, разрез скалы снова
вызывали во мне сомнения.
Я поделился с дядюшкой своими сомнениями. Он колебался, как и я.
Однообразие панорамы не позволяло дядюшке узнать местность.
- Очевидно, - сказал я, - мы пристали не к тому месту, откуда отплыли;
буря прибила наш плот несколько выше, и если мы пойдем по берегу, то
дойдем до бухты Гретхен.
- В таком случае, - отвечал дядюшка, - излишне продолжать разведки, и
самое лучшее - вернуться к плоту. Но не ошибаешься ли ты, Аксель?
- Трудно утверждать, дядюшка, ведь все эти скалы похожи друг на друга.
Однако мне кажется, что я узнаю мыс, у подножья которого Ганс строил плот.
Мы, видимо, находимся близ какого-то залива, а, пожалуй, ведь это и есть
бухта Гретхен! - прибавил я, изучая берега бухты, показавшейся мне
знакомой.
- Нет, Аксель, мы наткнулись бы по крайней мере на наши собственные
следы, а я ничего не вижу...
- А я вижу, - воскликнул я, бросившись к какому-то предмету,
блестевшему на песке.
- Что такое?
- А вот что! - ответил я.
И я показал дядюшке заржавевший кинжал, поднятый мною с земли.
- А! - сказал он. - Так ты взял с собой это оружие?
- Я? Вовсе нет! Но вы...
- Нет, насколько я помню, - возразил профессор. - У меня никогда не
было такого кинжала.
- Это странно!
- Нет, все очень просто, Аксель! У исландцев часто встречается
подобного рода оружие, и Ганс, которому оно принадлежит, вероятно, потерял
его...
Я покачал головой. Кинжал Гансу не принадлежал.
- Возможно, это оружие первобытного воина! - воскликнул я. - Живого
человека, современника великана пастуха? Но нет! Это оружие не каменного
века! Даже не бронзового! Этот клинок из стали...
Тут дядюшка прервал мои домыслы, уводившие меня далеко в сторону, и
прибавил холодно:
- Успокойся, Аксель, и образумься! Кинжал - оружие шестнадцатого века,
настоящий кинжал с трехгранным клинком, который рыцари укрепляли у пояса и
которым наносили в бою последний удар. Кинжал испанского происхождения. Он
не принадлежит ни тебе, ни мне, ни охотнику, ни даже человеческим
существам, живущим, может быть, в недрах земного шара!
- Вы осмеливаетесь утверждать?..
- Смотри, его зазубрили не человекоубийством; клинок его покрыт
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида