Но, не пускаясь в долгие размышления, я ограничился признанием
существующего положения вещей.
- Дорогой дядюшка, - продолжал я. - Допустим, что все ваши вычисления
точны, но позвольте мне вывести из них неизбежное заключение.
- Валяй, мой мальчик, сколько душе твоей угодно.
- В той точке, где мы находимся, под широтами Исландии, земной радиус
равен приблизительно одной тысяче пятистам восьмидесяти трем лье, не так
ли?
- Да, тысяче пятистам восьмидесяти трем...
- Скажем, круглым счетом, тысяче шестистам. Из них мы прошли двенадцать
лье.
- Правильно.
- И это при диагонали в восемьдесят пять лье?
- Именно так.
- Пройденных в двадцать дней?
- В двадцать дней!
- Но шестнадцать лье составляют сотую часть земного радиуса. Если и
далее мы будем так подвигаться, то нам понадобится еще две тысячи дней или
около пяти с половиной лет, чтобы попасть к центру Земли.
Профессор не отвечал.
- И это, не принимая в расчет того, что если спуску по вертикальной
линии в шестнадцать лье соответствует переход по горизонтальной линии в
восемьдесят, то это составит восемь тысяч лье в юго-восточном направлении,
и, следовательно, нужно очень много времени, чтобы добраться с какой-либо
точки земной поверхности до центра.
- К черту твои вычисления! - вскричал разгневанный дядюшка. - К черту
твои гипотезы! На чем они основаны? Кто тебе сказал, что эта галерея не
ведет прямо к нашей цели? А затем в мою пользу говорит пример нашего
предшественника. То, что делаю я, уже сделал другой, и то, что удалось
ему, удастся также и мне.
- Надеюсь, но ведь мне все же разрешается...
- Тебе разрешается молчать, Аксель, если ты намерен продолжать свои
благоглупости!
Я видел, что в дядюшке снова заговорил раздражительный профессор, и
принял это к сведению.
- А теперь, - продолжал он, - взгляни-ка на манометр. Что-он указывает?
- Весьма значительное давление.
- Хорошо! Ты видишь, что если спускаться постепенно, то привыкаешь к
более плотной атмосфере и ничуть от этого не страдаешь.
- Ничуть, если не считать боли в ушах.
- Это пустяки, и ты можешь легко избавиться от этого, участив дыхание и
тем ускорив обмен воздуха в легких.
- Хорошо, - ответил я, решив больше не противоречить дядюшке. - Есть
даже известное удовольствие в том, что погружаешься в более плотную
атмосферу. Заметили ли вы, с какой силой в ней распространяется звук?
- Несомненно! Тут и глухой стал бы отлично слышать.
- Но эта плотность, конечно, будет возрастать?
- Да, согласно закону, еще недостаточно точно установленному. Известно,
что сила тяготения уменьшается по мере углубления в Землю. Ты знаешь, что
ее действие всего ощутительнее на поверхности Земли и что в центре земного
шара предметы не имеют веса.
- Я знаю это; но скажите, не приобретает ли воздух в конце концов
плотность воды?
- Несомненно, под давлением в семьсот десять атмосфер.
- А ниже этого предела?
- Плотность будет неизменно возрастать.
- Как же мы будем тогда спускаться?
- Мы наложим в карманы камни.
- Право, дядюшка, у вас на все есть ответ!
Я не смел больше забегать вперед; я рисковал натолкнуться еще на
какую-нибудь преграду, которая вывела бы из себя профессора.
Однако было ясно, что под давлением, которое могло подняться до
нескольких тысяч атмосфер, воздух перешел бы, наконец, в твердое
состояние, а тогда, допуская даже, что наши тела и выдержали бы такое
давление, все же пришлось бы остановиться.
Но я не привел этого довода. Дядюшка снова стал бы козырять своим
вечным Сакнуссемом, - пример отнюдь не убедительный, так как, даже
признавая факт путешествия ученого исландца, можно было бы привести очень
простое возражение.
В шестнадцатом веке ни барометр, ни манометр не были еще изобретены, -
как же мог Сакнуссем установить, что он дошел до центра земного шара.
Но я оставил это возражение при себе и выжидал событий.
Остальная часть дня прошла в вычислениях и разговорах. Я соглашался во
всем с профессором Лиденброком и завидовал полному безучастию Ганса,
который, не разбирая причин и следствий, слепо шел туда, куда его вели
обстоятельства.
26
Сознаюсь откровенно, до сих пор все шло хорошо, и я не имел права
жаловаться. Если "в среднем" трудности не станут увеличиваться, то ничто
не помещает нам достичь нашей цели. А тогда - какая слава! Я дошел до
того, что рассуждал вроде Лиденброка. Удивительно! Неужели в этом
сказывалось влияние необычайной среды, в которой я жил? Может быть.
В продолжение нескольких дней более крутая дорога, иногда даже ужасающе
отвесная, завела нас глубоко в недра Земли. В иные дни мы проходили от
одного до двух лье. Спуск был опасен, но ловкость и удивительное
хладнокровие Ганса приходили нам на помощь. Этот исландец, никогда не
терявший присутствия духа, оберегал нас с неизменной преданностью, и
благодаря ему мы преодолели много трудностей, а это нам одним было бы не
под силу.
Кстати, его молчаливость возрастала изо дня в день. Мне даже казалось,
что он стал дичиться нас. Внешняя обстановка безусловно воздействует на
мозг. Человек, который замыкается между четырех стен, утрачивает в конце
концов способность владеть мыслью и словом. От долгого пребывания в
одиночном заключении человек тупеет или становится сумасшедшим, не
упражняя своих мыслительных способностей!
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида
