книги. Слышно было, как он явственно произносил испанские слова, напрягая
то горло, то язык, то челюсти.
- Если я не усвою произношения, то будьте снисходительны ко мне, -
повторял он майору. - Но мог ли я когда-нибудь предполагать, что
испанскому языку меня будет обучать патагонец!
16. РИО-КОЛОРАДО
На следующий день, 22 октября, в восемь часов утра Талькав подал сигнал
к отправлению. Аргентинская равнина между двадцать вторым и сорок вторым
градусами долготы понижается с запада на восток: путешественникам
предстояло только спускаться по отлогому склону к морю.
Когда патагонец отказался от предложенной лошади, Гленарван решил, что
Талькав, подобно местным проводникам, предпочитает идти пешком, - что при
его длинных ногах было, конечно, легко.
Но Гленарван ошибся.
В момент отъезда Талькав свистнул по-особому, и тотчас же из соседней
рощицы выбежала великолепная аргентинской породы рослая лошадь. Это было
необыкновенно красивое животное караковой масти, выносливое, гордое,
смелое и горячее. Маленькая, изящно посаженная голова, раздувающиеся
ноздри, глаза, полные огня, широкие подколенки, крутой загривок, высокая
грудь, длинные бабки - словом, все говорило о силе и гибкости. Мак-Наббс,
знаток лошадей, не мог вдоволь налюбоваться этим представителем пампаских
коней, он находил у него некоторое сходство с английским гунтером.
Красавец конь носил имя Таука, что на патагонском языке значит "птица", и,
несомненно, заслуживал это прозвище.
Лишь только Талькав вскочил на коня, тот встал на дыбы и рванулся
вперед. Нельзя было не залюбоваться патагонцем, этим великолепным
наездником. Его снаряжение заключалось в двух охотничьих приспособлениях,
бывших в большом ходу в аргентинских равнинах: бола и лассо. Бола состоит
из трех шаров, соединенных кожаным ремнем. Индеец бросает их с расстояния
в сто шагов в преследуемого зверя или врага столь метко, что этот снаряд
опутывает ноги жертвы и она тут же падает. Итак, в руках индейца - это
грозное оружие, и владеет он им с поразительной ловкостью. Лассо - ремень,
футов в тридцать длиной, туго сплетенный из двух кожаных полос,
заканчивается затяжной петлей, скользящей по железному кольцу. Эту
затяжную петлю бросают правой рукой, в то время как левой держат ремень,
конец которого крепко прикреплен к седлу. Длинный, перекинутый через плечо
карабин дополнял вооружение патагонца.
Талькав, не замечая, по-видимому, восторга, вызванного его изящной,
непринужденной и гордой осанкой, стал во главе отряда, и все двинулись в
путь. Всадники то скакали галопом, то ехали шагом, ибо аргентинским
лошадям, видимо, рысь была несвойственна. Роберт ехал верхом так смело,
что Гленарван уверился в его способности крепко держаться в седле.
Пампа начинается у самого подножия Кордильер. Ее можно делить на три
зоны: первая идет от хребта Анд и покрыта низкорослыми деревьями и
кустарником, она тянется на двести пятьдесят миль; вторая, шириной в
четыреста пятьдесят миль, поросшая великолепными травами, кончается в ста
восьмидесяти милях от Буэнос-Айреса. Отсюда до самого моря путешественник
едет безбрежными лугами и мнет поросли люцерны и чертополоха, - это третья
зона пампы.
Когда отряд Гленарвана выехал из ущелий Анд, то прежде всего
натолкнулся на множество подвижных песчаных дюн, называемых "меданос".
Если в дюнах корни растений глубоко не переплетены между собой, то ветер
гонит песок словно морские волны. Этот песок, необыкновенно мелкий, при
малейшем дуновении взвивается легким облаком, превращаясь порой в
настоящие смерчи, поднимающиеся на большую высоту. Это зрелище
одновременно и радует взор и неприятно для глаз. Радует, ибо трудно
вообразить себе что-либо более своеобразное, чем эти бродящие по равнине
смерчи: то сталкивающиеся, то смешивающиеся, падающие и вновь вздымающиеся
в каком-то хаотическом беспорядке; оно неприятно, ибо от бесчисленных
меданос в воздухе отделяется мельчайшая пыль, проникающая в глаза, как
плотно их ни прикрывай.
Это явление, вызванное северным ветром, продолжалось в течение почти
всего дня. Тем не менее отряд быстро двигался вперед, и к шести часам
вечера оставшиеся в сорока милях позади Кордильеры лишь смутно чернели на
горизонте, терялись в вечернем тумане.
Путешественники, несколько утомленные, пройдя добрых тридцать восемь
миль, с удовольствием приветствовали час отдыха. Привал сделали на берегу
быстрой реки Неукен, мутные, бурные воды которой мчались меж высоких
красных утесов. Неукен называется у некоторых географов "Рамид", у других
- "Комоэ" и берет свое начало среди озер, известных только индейцам.
Ни ночью, ни в течение следующего дня не произошло ничего
примечательного. Ехали быстро и без приключений. Ровная местность и
умеренная температура облегчали путешествие. Все же около полудня
солнечные лучи стали палящими. Вечером горизонт на юго-западе заволокло
тучами - верный признак перемены погоды. Патагонец не мог не знать этого и
указал географу пальцем на западную часть неба.
- Знаю, - отозвался Паганель и, обращаясь к спутникам, сказал: - Погода
меняется к худшему. Нам придется познакомиться с "памперо".
И объяснил, что памперо, чрезвычайно сухой юго-западный ветер, - частое
явление в аргентинских равнинах. Талькав не ошибся: ночью памперо задул с
ужасной силой, причиняя немалые страдания людям, располагавшим только
пончо. Лошади улеглись на землю, а люди сбились в кучу подле них.
Гленарван боялся, что ураган задержит их, но Паганель, поглядев на
барометр, успокоил его:
- Обычно памперо свирепствует три дня подряд, на что безошибочно
указывает барометр. Но если барометр поднимается, как в данном случае, то
все ограничивается несколькими часами яростного шквала. Успокойтесь, мой
друг, на рассвете небо снова прояснится.
- Вы говорите, словно по книге читаете, Паганель, - заметил Гленарван.
- Я сам словно книга, - ответил географ, - и вы можете, не стесняясь,
эту книгу перелистывать.
Книга не ошиблась: в час ночи ветер вдруг стих, и путешественники могли
восстановить силы крепким сном. Проснулись освеженными, бодрыми, в
особенности Паганель, который, похрустывая суставами, весело потягивался,
Скачать книгу [0.45 МБ]
Пирамида