жизнерадостность. Низмат полюбил его, как сына, "дарованного ему
небом", Лолита баловала, как младшего брата.
Шарад нашел семью.
Ариэль задумался о судьбе Шарада и о своей собственной судьбе.
Среди этих простых любящих людей он чувствовал бы себя совсем хорошо,
если бы к нему относились, как к Шараду. Излишняя почтительность,
которая граничила с обожанием и религиозным поклонением, очень
стесняла и смущала его. Каждое утро Лолита, склоняясь до земли,
подносила ему венки и гирлянды, словно жертвоприношения. Он читал в
глазах вдовы-подростка, как в открытой книге: почтение, смешанное с
долей страха, - вот что было в ее душе. В этих больших темно-карих
глазах с длинными загнутыми черными ресницами он хотел бы видеть более
простые, дружеские чувства. Ариэль пытался шутить с нею, показывая
всем своим видом и поведением, что он обыкновенный человек, но лицо
Лолиты оставалось серьезным, строгим, почтительным, и это огорчало
Ариэля.
Он уходил в лес, забирался куда-нибудь в чащу, ложился на траву и
думал.
Как странно и печально сложилась его судьба! Он не знал родителей,
не видел ни любви, ни дружбы, ни ласки, не имел настоящего детства,
ничему не учился, кроме нескольких языков, зубрежки текстов священных
книг. И вдруг его сделали летающим человеком. Он может летать
свободнее и легче, чем птица! Разве это не прекрасно? Разве об этом не
мечтают люди? Не видят себя летающими во сне? Не эти ли мечты и
сновидения породили аэропланы, дирижабли? Да, стать летающим человеком
было бы очень хорошо, если бы это не отделяло его от людей. Что ждало
его в Дандарате? И Пирс и Броунлоу по-прежнему заставляли бы его
исполнять их волю, обходились бы с ним как с охотничьим соколом,
показывали бы его людям как чудо природы. Здесь простые люди - Низмат,
Лолита - принимают его за божество. Да и только ли Низмат и Лолита? А
Шарад?.. Быть может, и остальные люди будут так же относиться к нему?
Разве он не обладает свойством, которое должно казаться людям
сверхчеловеческим, сверхъестественным? Примириться с ролью божества?
Но это значит обречь себя на великое одиночество и скуку... Лолита,
такая милая, нежная женщина-полуребенок, всегда будет смотреть на него
снизу вверх, как на недосягаемое существо. Быть может, он и нравится
ей, но Лолита, наверное, сочла бы святотатственною мысль о том, чтобы
между ними могли быть иные отношения, кроме "божеского"
покровительства с его стороны и преклонения - с ее.
И потом, он не может навсегда остаться жить с ними. Его ищут. Он
редкая птица, улетевшая из клетки. Ему нужно менять место, уходить и
улетать все дальше. На его несчастье, у него белая кожа, хотя и
загоревшая под жгучими лучами солнца Индии. Он слишком бел для индуса
и здесь будет обращать на себя внимание. Красить кожу глиной неприятно
и ненадежно: первый дождь смывает такую окраску. Выдать себя за
сагиба, разыскать европейский костюм? По-английски он говорит хорошо.
Но что скажет о себе людям? Об этом надо подумать. Летать он не будет.
Разве только в темные ночи, перед рассветом, когда люди крепко спят.
С Шарадом придется расстаться. С ним и летать тяжелее, и узнать их
вдвоем могут скорее. Шарад устроен. Его будут лелеять как "дар
божества", как ниспосланного небом сына Низмата.
А Лолита?.. Ариэль вздохнул.
Пусть она найдет возможное для нее счастье и почти невероятное,
редкое счастье для индийской вдовы, - пусть выходит замуж за Ишвара.
Он добрый юноша, и она будет с ним счастлива. Ариэль поможет им. Жаль,
что мать Ишвара слепа. Она покорилась бы "воле божества", если бы
увидела Ариэля, спускающегося к ней с неба. Но ей расскажут, и она
поверит.
Над головой Ариэля раздался пронзительный крик. Он увидел в густых
ветвях деревьев двух белобородых обезьян, одну - большую, другую -
поменьше. Большая отнимала у меньшей какой-то плод. Меньшая визжала,
большая царапала ее, хватала за уши, за хвост. Меньшая так жалобно
кричала, быть может звала на помощь мать, но Ариэль не утерпел и
взлетел к обезьянам.
Обезьяны были так поражены, что сразу замолчали. Но когда Ариэль
протянул к ним руку, желая разнять, обе кинулись в разные стороны,
перепрыгивая с ветки на ветку, с дерева на дерево. И, только
удалившись на большое расстояние, закричали, вероятно, сигнал тревоги,
на который отозвались другие обезьяны и птицы в разных местах леса.
Ариэль грустно улыбнулся: "И обезьяны боятся меня", - и оглянулся. Над
его головой был сплошной покров сочных зеленых листьев. Стволы
деревьев обвиты вьющимися растениями и переплетены лианами. Кое-где
лучи солнца пробивались сквозь листву и золотыми пятнами ложились на
землю, поросшую кустарниками и травой. Место глухое. Никто не видит.
Но все-таки напрасно он взлетел. Не выдержал.
Лавируя между лианами, Ариэль стал медленно спускаться. Послышался
шорох. Ариэль оглянулся и увидел Ишвара. Уронив связку хвороста, юноша
пал ниц. Ариэль опустился возле него и сказал:
- Встань, Ишвар, не бойся!
Ишвар приподнялся. Лицо его было бледно. Руки дрожали. Бог сошел к
нему и назвал по имени! Богам известно все.
- Ты любишь Лолиту, Ишвар?
- Все сердце полно ею, господин, как чаша розовым маслом! -
воскликнул Ишвар. - Если эта любовь греховна, прости меня. А если не
простишь, отними мою любовь вместе с моей жизнью!
- Я благословляю любовь твою, Ишвар, - ответил Ариэль в том же
тоне. - Иди и скажи об этом матери твоей Таре.
- Твои слова наполняют радостью сердце мое, иссохшее от любви. Но
пусть доброта и милосердие твое наполнят до краев душу мою. Верни
зрение матери моей, чтобы она могла видеть счастливое лицо сына
своего!
Ариэль смутился.
- У каждого своя карма, Ишвар, - ответил он и улетел. А Ишвар долго
еще стоял на коленях, глядя на деревья, за которыми скрылся Ариэль.
В этот же день Ариэль имел долгую беседу с Низматом.
В конце этой беседы Низмат позвал свою внучку и сказал:
- Наш великий гость, Лолита, благословляет твой брак с Ишваром.
Тара должна согласиться. Не может отказать.
Щеки Лолиты покрылись румянцем, а в глазах вспыхнула радость. Она
бросилась к ногам Ариэля и "приняла прах от ног его". Ариэль поднял
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида