положенном месте - ее широкий серп теперь выгибался к юго-западу. Прямо
над ним горел Орион - охотник, встающий со сверкающего кресла. По
горизонту разливалось мерцание мягкого земного света.
- Какая красота! - воскликнул он и без всякого перехода вдруг
спросил: - Селена, пионотрон что-нибудь показывает?
Селена, которая молча смотрела на небо, отошла к приборам, которые
стояли тут, в тени кратера, уже три смены лунного дня и ночи.
- Пока ничего, - ответила она. - Но это хороший знак. Напряженность
поля держится чуть выше пятидесяти.
- Надо бы ниже, - сказал Денисон.
- Можно еще снизить, - ответила Селена. - Я уверена, что все
параметры подходят.
- И магнитное поле?
- В этом я не уверена.
- Но если его усилить, возникнет неустойчивость.
- Не должно бы. Я чувствую.
- Селена, я верю в вашу интуицию вопреки чему угодно, но только не
фактам. Ведь мы уже пробовали, и каждый раз возникала неустойчивость.
- Я знаю, Бен. Но параметры были не совсем такими. Напряженность
сохраняется на пятидесяти двух поразительно долгое время. И раз мы
начинаем удерживать ее часами вместо минут, то появляется возможность
увеличить магнитное поле в десять раз не на секунды, как раньше, а на
минуты... Ну, попробуем?
- Подождем, - сказал Денисон.
Селена нерешительно помедлила, потом отошла от приборов.
- Бен, вы все еще скучаете по Земле? - спросила она.
- Нет. Как ни странно, совершенно не скучаю. Я думал, что буду
тосковать по синему небу, по зеленой траве, по обилию прозрачной
струящейся воды - по всему тому, что принято считать особым очарованием
Земли. Но я нисколько не тоскую по ним. Они мне даже не снятся.
- Это бывает, - сказала Селена. - Во всяком случае, некоторые гранты
утверждают, что ностальгия им незнакома. Разумеется, они составляют
незначительное меньшинство, и еще никому не удалось определить, что их
объединяет. Выдвигались самые разные гипотезы - от полной эмоциональной
тупости, то есть неспособности что-либо вообще чувствовать, до избытка
эмоциональности, заставляющей их бессознательно вообще отрицать
ностальгию, чтобы она не вызвала серьезного нервного срыва.
- Что касается меня, то все, по-моему, обстоит очень просто.
Последние двадцать лет моей жизни на Земле были не слишком приятными, а
тут мне, наконец, удалось посвятить себя работе, в которой я нашел свое
призвание... К тому же ваша помощь... Более того, Селена, само общение с
вами...
- Очень любезно, что помощь вы упомянули прежде общения, - ответила
Селена, сохраняя полную серьезность. - Ведь никакая помощь вам, в
сущности, не нужна. Не притворяетесь ли вы, будто не можете без нее
обойтись только потому, что вам нравится мое общество?
- Не могу решить, какой ответ вам было бы приятнее услышать, -
засмеялся Денисон.
- А вы испробуйте правду.
- Но я и сам ее не знаю. И то и другое мне очень дорого. - Он
обернулся к пионотрону. - Напряженность поля все еще сохраняется, Селена.
Стекло, закрывавшее лицо Селены, блеснуло в земном свете. Она
сказала:
- Бэррон утверждает, что отсутствие ностальгии естественно и
свидетельствует о душевном здоровье. Он утверждает, что, хотя тело
человека приспособилось к Земле и вынуждено приспосабливаться к Луне, к
человеческому мозгу ни то ни другое не относится. Человеческий мозг
качественно настолько отличается от любого другого, что его можно считать
особым явлением. У него не было времени, чтобы прочно связать себя с
Землей, а потому он способен просто принять иные условия, не
приспосабливаясь к ним. По словам Бэррона, не исключено, что лунные пещеры
являются для мозга оптимальной средой, поскольку их можно рассматривать
как своего рода увеличенную черепную коробку.
- И вы этому верите? - с веселой усмешкой спросил Денисон.
- В устах Бэррона все это выглядит очень правдоподобным.
- Ну, не менее правдоподобным было бы предположение, что лунные
пещеры позволяют сублимировать пресловутое подсознательное стремление
человека вернуться вновь в материнское лоно. Собственно говоря, - добавил
он задумчиво, - я с тем же успехом мог бы доказать, ссылаясь на
контролируемые температуру и давление, а также на высокую усвояемость и
консистенцию лунной пищи, что лунная колония... простите Селена, - лунный
город представляет собой сознательно созданную идеальную среду обитания
для нерожденного младенца.
- Думаю, Бэррона вы бы ни на секунду не убедили, - заметила Селена.
- Куда там!
Денисон взглянул на земной серп, стараясь различить облачные слои по
его краю. Он умолк и даже не сразу заметил, что Селена снова отошла к
пионотрону.
Затем Денисон перевел взгляд с Земли в ее звездном венке на зубчатый
горизонт, над которым время от времени взметывалось что-то вроде клубов
дыма.
Он заметил это явление еще в прошлую лунную ночь и, решив, что это
пыль, поднятая падением метеорита, с некоторой тревогой спросил у Селены,
так ли это.
Она ответила с полным равнодушием:
"Земля чуть-чуть смещается в небе из-за либрации Луны, и передвижение
ее света по неровностям почвы создает оптические иллюзии. Например, если
отражение света происходит за небольшим возвышением, то кажется, будто там
взлетает облачко пыли. Эти явления очень часты, и мы не обращаем на них
никакого внимания".
Он тогда возразил:
"Но ведь это может быть и метеорит! А метеориты часто попадают в
людей?"
"Конечно. В вас, наверное, их угодило уже немало. Но в скафандре это
не чувствуется".
"Я говорю не о микроскопических частицах, а о настоящих - о таких,
которые действительно способны поднять пыль... или убить человека".
"Ну, бывают и такие. Но они падают редко, а Луна велика. До сих пор
от них никто еще не пострадал".
И теперь, глядя в небо, Денисон вдруг понял, почему он опять вспомнил
Скачать книгу [0.21 МБ]
Пирамида