Министерство вполне способно проводить собственные расследования. Я только
спрашиваю ваше мнение как специалиста. Вы сказали, что это не продукция
вашей компании. Так чья же это продукция?
- Во всяком случае, не какой-либо солидной фирмы, изготовляющей грезы,
за это я могу поручиться. Слишком скверно сделано.
- Возможно, нарочно. Для маскировки.
- И это не произведение профессионального мечтателя.
- Вы уверены, мистер Уэйл? А не могут профессиональные мечтатели
работать и на какое-нибудь тайное предприятие - ради денег... или просто
для собственного удовольствия?
- Отчего же? Но во всяком случае, этот цилиндрик - не их работа. Полное
отсутствие обертонов. Никакой объемности. Правда, для такого произведения
обертоны и не нужны.
- А что такое обертоны?
- Следовательно, вы не увлекаетесь грезами? - мягко усмехнулся Уэйл.
- Я предпочитаю музыку, - ответил Бэрн, тщетно пытаясь не выглядеть
самодовольным снобом.
- Это тоже неплохо, - снисходительно заметил Уэйл. - Но в таком случае
мне будет труднее объяснить вам сущность обертонов. Даже любители грез не
смогли бы сказать вам толком, что это такое. И все-таки они сразу
чувствуют, что греза никуда не годится, если ей не хватает обертонов.
Видите ли, когда опытный мечтатель погружается в транс, он ведь не
придумывает сюжетов, какие были в ходу в старом телевидении и кинокнигах.
Его греза слагается из ряда" отдельных видений, и каждое поддается
нескольким толкованиям. Если исследовать их внимательно, можно найти
пять-шесть таких толкований. При простом впитывании заметить их трудно, но
они выявляются при тщательном анализе. Поверьте, мои психологи часами
занимаются только этим. И все обертоны, все различные смыслы сливаются в
единую массу управляемой эмоции. А без них греза была бы плоской и
пресной. Скажем, сегодня утром я пробовал десятилетнего мальчика. У него,
несомненно, есть задатки. Облако для него не просто облако, но и подушка.
А наделенное сенсуальными свойствами обоих этих предметов, облако
становится чем-то большим. Конечно, греза этого мальчика еще крайне
примитивна. Но когда он окончит школу, он пройдет специальны" курс и
тренировку. Он будет подвергнут ощущениям всех родов. Он накопит опыт. Он
будет изучать и анализировать классические грезы прошлого. Он научится
контролировать и направлять свои мечты, хотя я всегда утверждаю, что
хороший мечтатель, когда он импровизирует...
Уэйл внезапно умолк и после паузы продолжал уже спокойнее:
- Простите, я несколько увлекся. Собственно говоря, я хотел объяснить
вам, что у каждого профессионального мечтателя существует свой тип
обертонов, который ему не удалось бы скрыть. Для специалиста это словно
его подпись на грезе. И мне, мистер Бэрн, известны все эти подписи. Ну, а
порнография, которую вы мне принесли, вообще лишена обертонов. Это
произведение обыкновенного человека. Может быть, он и не лишен
способностей, но думать он умеет не больше, чем вы и я.
- Очень многие люди умеют думать, мистер Уэйл, - возразил Бэрн,
краснея. - Даже если они и не создают грез.
- Ах, право же! - Уэйл взмахнул рукой. - Не сердитесь на старика. Я
сказал "думать" не в смысле "мыслить", а в смысле "грезить". Мы все
немножко умеем грезить, как все немножко умеем бегать. Но сумеем ли мы с
вами пробежать милю за четыре минуты? Мы с вами умеем говорить, но ведь
это же еще не делает нас составителями толковых словарей? Вот, например,
когда я думаю о бифштексе, в моем сознании возникает просто слово. Разве
что мелькнет образ сочного бифштекса на тарелке. Возможно, у вас образное
восприятие развито больше и вы успеете увидеть и поджаристую корочку, и
лук, и румяный картофель. Возможно. Ну, а настоящий мечтатель... Он и
видит бифштекс, и обоняет его, и ощущает его вкус и все, что с ним
связано, - даже жаровню, даже приятное чувство в желудке, и то, как нож
разрезает мясо, и еще сотни всяких подробностей, причем все сразу.
Предельно сенсуальное восприятие. Предельно. Ни вы, ни я на это не
способны.
- Ну, так! - сказал Бэрн. - Значит, тут мы имеем дело не с
произведением профессионального мечтателя. Во всяком случае, это уже
что-то, - он спрятал цилиндрик во внутренний карман пиджака. - Надеюсь, мы
можем рассчитывать на вашу всемерную помощь, когда примем меры для
прекращения подобного тайного производства?
- Разумеется, мистер Бэрн. От всей души.
- Будем надеяться, - сказал Бэрн тоном человека, сознающего свою
власть. - Конечно, не мне решать, какие именно меры будут приняты, но
подобные штучки, - он похлопал себя по карману, где лежал цилиндрик, -
невольно наводят на мысль, что следовало бы ввести действительно строгую
цензуру на грезы.
Бэрн встал.
- До свидания, мистер Уэйл.
- До свидания, мистер Бэрн. Я всегда надеюсь на лучшее.
Фрэнсис Беленджер влетел в кабинет Джесса Уэйла, как всегда, в страшном
ажиотаже. Его рыжие волосы стояли дыбом, а лицо лоснилось от пота и
волнения. Но он тут же замер на месте. Уэйл сидел, уткнувшись головой в
сложенные на столе руки, так что виден был только его седой затылок.
Беленджер судорожно выговорил:
- Что с вами, шеф?
Уэйл поднял голову.
- Это вы, Фрэнк?
- Что случилось, шеф? Вы больны?
- В моем возрасте все больны, но я еще держусь на ногах. Пошатываюсь,
но держусь. У меня был уполномоченный из министерства.
- Что ему понадобилось?
- Грозил цензурой. Он принес образчик того, что ходит по рукам. Дешевые
грезы для пьяных оргий.
- Ах ты черт! - с чувством сказал Беленджер.
- Беда в том, что опасения за нравственность - отличный предлог для
разворачивания широкой кампании. Они будут бить и правых и виноватых. А по
правде говоря, Фрэнк, и наша позиция уязвима.
- Как же так? Уж наша продукция абсолютно целомудренна. Приключения и
романтические страсти.
Уэйл выпятил нижнюю губу и наморщил лоб.
- Друг перед другом, Фрэнк, нам незачем притворяться. Целомудренна? Все
зависит от точки зрения. Конечно, то, что я скажу, не для широкой публики,
но мы-то с вами знаем, Фрэнк, что в каждой грезе есть свои фрейдистские
Скачать книгу [0.13 МБ]
Пирамида