— Это невозможно, — сказала я. — При всем желании.
— Почему?
— В аристократических кругах не обкладывают друг друга хуями. Так не принято.
— Тогда обложи тем, чем принято, — сказал он, — Но так, чтобы у него жопа
треснула. Ну давай, включи этот свой сарказм, которым ты мне всю душу проела.
Пускай он хоть раз пользу принесет.
Что то в его тоне удержало меня от вопроса, о какой именно пользе он говорит. Он
был трогателен в своей детской обиде, и мне передалась ее часть. А уж если быть
честной до конца, разве надо дважды просить лису обложить хуями английского
аристократа?
Сев за компьютер, я задумалась. Моя интернационально феминистическая
составляющая требовала, чтобы ответ строился вокруг фразы «suck my dick», как у
самых продвинутых американок. Но рациональная часть моего «я» подсказывала, что
в письме, подписанном Александром, этого будет недостаточно. Я написала
следующее:
Dear Lord Cricket,
Being extremely busy, I'm not sure that you can currently suck my dick. However,
please feel encouraged to fantasise about such a development while sucking on a
cucumber, a carrot, an eggplant or any other elongated roundish object you might
find appropriate for that matter.
With kind regards,
Alexandre Fenrir — Gray
Я специально написала не «Alexander», a «Alexandre», на французский манер.
Фамилию «Fenrir Gray» я придумала в последний момент, в приступе вдохновения.
Она уж точно звучала аристократично. Правда, сразу вспоминался чай «Эрл Грей»,
из за чего подпись чуть отдавала бергамотовым маслом, но все равно имя было
одноразовым.
— Ну? — спросил он.
— Примерно так, — сказала я. — Дорогой лорд Крикет, в настоящий момент я очень
занят и не уверен, что вы можете сделать мне, так сказать, это самое. Однако не
стесняйтесь фантазировать на эту тему в то время, как будете сосать огурец,
морковку, баклажан или любой другой продолговатый округлый предмет, который вы
найдете подходящим для этой цели. С уважением, Саша Серый.
— А можно без уважения?
— Тогда не будет аристократично.
— Ну ладно, — вздохнул он. — Посылай… А потом иди сюда, у Серого Волка есть дело
к Красной Шапочке.
— Какое еще дело?
— Сейчас у нас будет это… Коллоквиум по психоанализу русских народных сказок. Мы
будем кидать Красной Шапочке пирожки в корзинку. К сожалению, пирожок у нас
всего один. Поэтому кидать его в корзинку мы будем много раз подряд.
— Фу какая пошлость…
— Ты сама подойдешь или мне за тобой сходить?
— Сама подойду. Только давай договоримся, быстренько быстренько. Нам уже ехать
пора. И сегодня мне ничего не перекусывай, а то я замучилась новые трусики
покупать, хорошо? Мне же не всякие подходят.
— Угу.
— И еще, пока ты говорить можешь…
— Чего?
— Скажи, почему тебе каждый раз надо ввернуть в разговор эту апологию
самодовольного воинствующего невежества?
— Это как?
— Ну как про Красную Шапочку и психоанализ. Мне иногда кажется, что ты пытаешься
трахнуть в моем лице всю историю и культуру.
— С культурой — есть немного, — сказал он. — А при чем тут история? Ты что,
Сфинкс? Сколько тебе, кстати, лет? Я бы дал лет шестнадцать. А сколько на самом
деле?
Я почувствовала, как мои щеки становятся горячими горячими.
— Мне?
— Да.
— Знаешь, — нашлась я, — я как то читала стихи одного прокурора в малотиражке
министерства юстиции. Там было стихотворение про юного защитника Родины, которое
начиналось со слов: «Я не дал бы ему и пятнадцати лет…»
— Ну понятно, — сказал он, — сын полка. А при чем тут эти стихи?
— При том. Когда человек в твоей форме говорит «я бы дал тебе лет шестнадцать»,
сразу начинаешь думать, по каким статьям.
— Если тебя раздражает этот китель, — сказал он, — сними свое глупое платье, и
скоро вместо погон будет мягкая серая шерстка. Вот так, хорошо. Какая ты сегодня
умница…
— Слушай, а ты им сделаешь пропуск в храм Христа Спасителя?
— У у у!
— Нет? И правильно. Мы же только что этому Брайану ответ написали. Хотя… Хочешь
вклеить ему так, чтобы вышло по настоящему аристократично?
— Р р р!
— Если после этого письма, где ты ему все объяснил, ты все таки устроишь ему
пропуск, будет действительно высший класс. А?
— Р р р!
— Значит, сделаем?
— Р р р!
— Хорошо. Я тебе тогда напомню… Вот дурак, а? Я же сказала, не перекусывай! Купи
себе пластмассовую кость в собачьем магазине и грызи на здоровье, когда меня
здесь нет. Что у тебя, зубы режутся? Волчище… И давай быстрее, через час надо
быть в лесу.
*
Машина остановилась на краю леса, недалеко от панельной шестиэтажки, которую я
наметила в качестве начального ориентира.
— Куда теперь? — спросил Александр.
Он держал себя со снисходительным дружелюбием взрослого, которого вовлекают в
бессмысленную игру дети. Меня это раздражало. «Ничего, — подумала я, —
посмотрим, что ты скажешь через час…»
Взяв пакет с шампанским и бокалами, я вылезла из машины. Александр что то тихо
сказал шоферу и вылез следом. Я неспешно пошла к лесу.
В лесу уже было лето. Стояли те удивительные майские дни, когда зелень и цветы
кажутся бессмертными, победившими навсегда. Но я знала — пройдет всего две три
недели, и в московском воздухе разольется предчувствие осени.
Вместо того чтобы любоваться природой, я глядела под ноги — мои каблуки шпильки
Пирамида