curriculum vitae этого человека. Но... – тут она игриво покосилась на сидевшего
за столом президиума Лэнгдона, – один из наших студентов только что предоставил
мне еще более, если так можно выразиться, интригующее вступление.
И она показала номер бостонского журнала.
Лэнгдона передернуло. Где, черт побери, она это раздобыла?
Ведущая начала зачитывать отрывки совершенно идиотской статьи, а Лэнгдон все
глубже и глубже вжимался в кресло. Тридцать секунд спустя аудитория уже вовсю
хихикала, а дамочка никак не унималась.
– "Отказ мистера Лэнгдона рассказать средствам массовой информации о своей
необычной роли в прошлогоднем совещании в Ватикане определенно помог ему набрать
очки в борьбе за вхождение в первую десятку «интриганов»". – Тут она умолкла и
обратилась к аудитории: – Хотите послушать еще?
Ответом были дружные аплодисменты. Нет, кто то должен ее остановить, подумал
Лэнгдон. А она зачитывала новый отрывок:
– "Хотя профессора Лэнгдона в отличие от некоторых наших молодых претендентов
нельзя считать таким уж сногсшибательным красавчиком, в свои сорок с хвостиком
он в полной мере наделен шармом ученого. И его очарование лишь подчеркивает
низкий баритон, который, по мнению студенток, действует «прямо как шоколад на
уши»".
Зал так и грохнул от смеха.
Лэнгдон выдавил робкую улыбочку. Он знал, что последует дальше – пассаж на тему
«Гаррисон Форд в твиде от Гарриса». И поскольку сегодня он опрометчиво вырядился
в твидовый пиджак от Гарриса и водолазку от Бербери, то решил срочно предпринять
какие то меры.
– Благодарю вас, Моник, – сказал Лэнгдон, поднялся и сошел с подиума. – В этом
бостонском журнале определенно работают люди, наделенные даром художественного
слова. Им бы романы писать. – Он вздохнул и оглядел аудиторию. – И если я только
узнаю, кто приволок сюда этот журнал, потребую вышвырнуть мерзавца вон.
Все снова дружно расхохотались.
– Что ж, друзья мои, как всем известно, я пришел сегодня к вам поговорить о
власти символов...
Звонок телефона прервал размышления Лэнгдона.
Он обречено вздохнул и снял трубку:
– Да?
Как и ожидалось, это снова был портье.
– Мистер Лэнгдон, еще раз прошу прощения за беспокойство. Но я звоню сообщить
вам, что гость уже на пути к вашей комнате. Вот я и подумал, может, лучше
предупредить вас.
Лэнгдон проснулся окончательно.
– Так вы направили его ко мне в номер?
– Прошу прощения, месье, но человек такого ранга... Просто подумал, что не
вправе останавливать его.
– Да кто он такой наконец? Но портье уже повесил трубку.
И почти тотчас же раздался громкий стук в дверь. Лэнгдон нехотя поднялся с
кровати, босые ступни утонули в толстом пушистом ковре. Он накинул халат и
направился к двери.
– Кто там?
– Мистер Лэнгдон? Мне необходимо переговорить с вами. – По английски мужчина
говорил с акцентом, голос звучал резко и властно. – Я лейтенант Жером Колле. Из
Центрального управления судебной полиции. Лэнгдон замер. Центральное управление
судебной полиции, или сокращенно ЦУСП? Он знал, что эта организация во Франции
примерно то же, что в США ФБР.
Не снимая цепочку, он приотворил дверь на несколько дюймов. На него смотрело
худое лицо с невыразительными, как бы стертыми чертами. Да и сам мужчина в синей
форме был невероятно худ.
– Я могу войти? – спросил Колле.
Лэнгдон колебался, ощущая на себе пристальный изучающий взгляд лейтенанта.
– А в чем, собственно, дело?
– Моему капитану требуется ваша помощь. Экспертиза в одном частном деле.
– Прямо сейчас? – удивился Лэнгдон. – Но ведь уже за полночь перевалило.
– Сегодня вечером вы должны были встретиться с куратором Лувра, я правильно
информирован?
У Лэнгдона возникло тревожное предчувствие. Действительно, он и достопочтенный
Жак Соньер договаривались встретиться после лекции и поболтать за выпивкой,
однако куратор так и не объявился.
– Да. Но откуда вы знаете?
– Нашли вашу фамилию у него в настольном календаре.
– Надеюсь, с ним все в порядке?
Агент вздохнул и сунул в щель снимок, сделанный «Поляроидом».
Увидев фотографию, Лэнгдон похолодел.
– Снимок сделан меньше часа назад. В стенах Лувра.
Лэнгдон не сводил глаз с леденящей душу картины, и его отвращение и возмущение
выразились в сердитом возгласе:
– Но кто мог сделать такое?!
– Это мы и хотим выяснить. И надеемся, вы поможете нам, учитывая ваши знания в
области религиозной символики и намерение встретиться с Соньером.
Лэнгдон не отрывал глаз от снимка, и на смену возмущению пришел страх. Зрелище
отвратительное, но дело тут не только в этом. У него возникло тревожное ощущение
deja vu . Чуть больше года назад Лэнгдон получил снимок трупа и аналогичную
просьбу о помощи. А еще через двадцать четыре часа едва не расстался с жизнью, и
случилось это в Ватикане. Нет, этот снимок совсем другой, но, однако же, явное
сходство в сценарии имело место.
Агент взглянул на часы: – Мой капитан ждет, сэр.
По Лэнгдон его не слышал. Глаза по прежнему были устремлены на снимок.
– Вот этот символ здесь, и потом то, что тело так странно...
– Он отравлен? – предположил агент.
Лэнгдон кивнул, вздрогнул и поднял на него взгляд:
– Просто представить не могу, кто мог сотворить такое... Агент помрачнел.
– Вы не поняли, мистер Лэнгдон. То, что вы видите на снимке... – Тут он
запнулся. – Короче, месье Соньер это сам с собой сделал.
Глава 2
Примерно в миле от отеля «Ритц» альбинос по имени Сайлас, прихрамывая, прошел в
ворота перед роскошным особняком красного кирпича на рю Лабрюйер. Подвязка с
шипами, сплетенная из человеческих волос, которую он носил на бедре, больно
впивалась в кожу, однако душа его пела от радости. Еще бы, он славно послужил
Господу. Боль, она только на пользу.
Он вошел в особняк, обежал красными глазками вестибюль. А I затем начал тихо
подниматься по лестнице, стараясь не разбудить I своих спящих товарищей. Дверь в
Пирамида