- Номер пятьсот четыре, дон Пифа, Молочников, два, ни в чем не
замечен перед его преосвященством - следовательно, чист.
- Дон Пифа, - сказал чиновник, - получите знак очищения. - Он
наклонился, достал из сундука, стоящего возле кресла, железный браслет и
подал его благородному Пифе. - Носить на левой руке, предъявлять по
первому требованию воинов Ордена. Следующий...
Дон Пифа издал горловой звук и отошел, разглядывая браслет. Чиновник
уже бубнил следующее имя. Румата оглядел очередь. Тут было много знакомых
лиц. Некоторые были одеты привычно богато, другие явно прибеднялись, но
все были основательно измазаны в грязи. Где-то в середине очереди громко,
так, чтобы все слышали, дон Сэра уже третий раз за последние пять минут
провозглашал: "Не вижу, почему бы даже благородному дону не принять пару
розог от имени его преосвященства!"
Румата подождал, пока следующего отправили в коридор (это был
известный рыботорговец, ему назначили пять розог без целования за
невосторженный образ мыслей), протолкался к столу и бесцеремонно положил
ладонь на бумаги перед чиновником.
- Прошу прощения, - сказал он. - Мне нужен приказ на освобождение
доктора Будаха. Я дон Румата.
Чиновник не поднял головы.
- Дон Румата... дон Румата... Забормотал он и, отпихнув руку Руматы,
повел ногтем по списку.
- Что ты делаешь, старая чернильница? - сказал Румата. - Мне нужен
приказ на освобождение!
- Дон Румата... дон Румата... - остановить этот автомат было, видимо,
невозможно. - Улица Котельщиков, дом восемь. Номер шестнадцать, брат
Тибак.
Румата чувствовал, что за его спиной все затаили дыхание. Да и самому
ему, если признаться, стало не по себе. Потный и малиновый брат Тибак
встал.
- Номер шестнадцать, дон Румата, Котельщиков восемь, за специальные
заслуги перед Орденом удостоен особой благодарности его преосвященства и
благоволит получить приказ об освобождении доктора Будаха, с каковым
Будахом поступит по своему усмотрению - смотри лист шесть - семнадцать -
одиннадцать.
Чиновник немедленно извлек этот лист из-под списков и протянул
Румате.
- В желтую дверь, на второй этаж, комната шесть, прямо по коридору,
направо и налево, - сказал он. - Следующий...
Румата просмотрел лист. Это не был приказ на освобождение Будаха. Это
было основание для получения пропуска в пятый, специальный отдел
канцелярии, где ему надлежало взять предписание в секретариат тайных дел.
- Что ты мне дал, дубина? - спросил Румата. - Где приказ?
- В желтую дверь, на второй этаж, комната шесть, прямо по коридору
направо и налево, - повторил чиновник.
- Я спрашиваю, где приказ? - рявкнул Румата.
- Не знаю... не знаю... Следующий! Над ухом Руматы послышалось
сопение, и что-то мягкое и жаркое навалилось ему на спину. Он отстранился.
К столу снова протиснулся дон Пифа.
- Не лезет, - сказал он пискливо.
Чиновник мутно поглядел на него.
- Имя? Звание? - спросил он.
- Не лезет, - снова сказал дон Пифа, дергая браслет, едва налезающий
на три жирных пальца.
- Не лезет... не лезет... - пробормотал чиновник и вдруг притянул к
себе толстую книгу, лежащую справа на столе. Книга была зловещего вида - в
черном засаленном переплете. Несколько секунд дон Пифа оторопело смотрел
на нее, потом вдруг отшатнулся и, не говоря ни слова, устремился к выходу.
В очереди загомонили: "Не задерживайтесь, быстрее!" Румата тоже отошел от
стола. Вот это трясина, подумал он. Ну, я вас... Чиновник принялся бубнить
в пространство: "Если же указанный знак очищения не помещается на левом
запястье очищенного или ежели очищенный не имеет левого запястья как
такового..." Румата обошел стол, запустил обе руки в сундук с браслетами,
захватил, сколько мог, и пошел прочь.
- Эй, эй, - без выражения окликнул его чиновник. - Основание!
- Во имя господа, - значительно сказал Румата, оглянувшись через
плечо. Чиновник и брат Тибак дружно встали и нестройно ответили: "Именем
его". Очередь глядела вслед Румате с завистью и восхищением.
Выйдя из канцелярии, Румата медленно направился к Веселой Башне,
защелкивая по дороге браслеты на левой руке. Браслетов оказалось девять, и
на левой руке уместилось только пять. Остальные четыре Румата нацепил на
правую руку. На измор хотел меня взять епископ Арканарский, думал он. Не
выйдет. Браслеты звякали на каждом шагу, в руке Румата держал на виду
внушительную бумагу лист шесть - семнадцать - одиннадцать, украшенный
разноцветными печатями. Встречные монахи, пешие и конные, торопливо
сворачивали с дороги. В толпе на почтительном расстоянии то появлялся, то
исчезал неприметный шпион-телохранитель. Румата, немилосердно колотя
замешкавшихся ножнами мечей, пробрался к воротам, грозно рыкнул на
сунувшегося было стражника и, миновав двор, стал спускаться по осклизлым,
выщербленным ступеням в озаренный коптящими факелами полумрак. Здесь
начиналась святая святых бывшего министерства охраны короны - королевская
тюрьма и следственные камеры.
В сводчатых коридорах через каждые десять шагов торчал из ржавого
гнезда в стене смердящий факел. Под каждым факелом в нише, похожей на
пещеру, чернела дверца с зарешеченным окошечком. Это были входы в тюремные
помещения, закрытые снаружи тяжелыми железными засовами. В коридорах было
полно народу. Толкались, бегали, кричали, командовали... Скрипели засовы,
хлопали двери, кого-то били, и он вопил, кого-то волокли, и он упирался,
кого-то заталкивали в камеру, и без того набитую до отказа, кого-то
пытались из камеры вытянуть и никак не могли, он истошно кричал: "Не я, не
я!" - и цеплялся за соседей. Лица встречных монахов были деловиты до
ожесточенности. Каждый спешил, каждый творил государственной важности
дела. Румата, пытаясь разобраться, что к чему, неторопливо проходил
коридор за коридором, спускаясь все ниже и ниже. В нижних этажах было
поспокойнее. Здесь, судя по разговорам, экзаменовались выпускники
Патриотической школы. Полуголые грудастые недоросли в кожаных передниках
стояли кучками у дверей пыточных камер, листали засаленные руководства и
время от времени подходили пить воду к большому баку с кружкой на цепи. Из
камер доносились ужасные крики, звуки ударов, густо тянуло горелым. И
разговоры, разговоры!..
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида
