слышал его сквозь чавканье и гул голосов:
- А зачем все это?.. Что такое правда?.. Принц Хаар действительно
любил прекрасную меднокожую Яиневнивору... У них были дети... Я знаю их
внука... Ее действительно отравили... Но мне объяснили, что это ложь...
Мне объяснили, что правда - это то, что сейчас во благо королю... Все
остальное ложь и преступление. Всю жизнь я писал ложь... И только сейчас я
пишу правду...
Он вдруг встал и громко нараспев выкрикнул:
Велик и славен, словно вечность,
Король, чье имя - Благородство!
И отступила бесконечность,
И уступило первородство!
Король перестал жевать и тупо уставился на него. Гости втянули головы
в плечи. Только дон Рэба улыбнулся и несколько раз беззвучно хлопнул в
ладоши. Король выплюнул на скатерть кости и сказал:
- Бесконечность?.. Верно. Правильно, уступила... Хвалю. Можешь
кушать.
Чавканье и разговоры возобновились. Гур сел.
- Легко и сладостно говорить правду в лицо королю, - сипло проговорил
он.
Румата промолчал.
- Я передам вам экземпляр вашей книги, отец Гур, - сказал он. - Но с
одним условием. Вы немедленно начнете писать следующую книгу.
- Нет, - сказал Гур. - Поздно. Пусть Киун пишет. Я отравлен. И вообще
все это меня больше не интересует. Сейчас я хочу только одного научиться
пить. И не могу... Болит желудок...
Еще одно поражение, подумал Румата. Опоздал.
- Послушайте, Рэба, - сказал вдруг король. - А где же лекарь? Вы
обещали мне лекаря после обеда.
- Он здесь, ваше величество, - сказал дон Рэба. - Велите позвать?
- Велю? Еще бы! Если бы у вас так болело колено, вы бы визжали, как
свинья!.. Давайте его сюда немедленно!
Румата откинулся на спинку кресла и приготовился смотреть. Дон Рэба
поднял над головой и щелкнул пальцами. Дверь отворилась, и в залу,
непрерывно кланяясь, вошел сгорбленный пожилой человек в долгополой
мантии, украшенной изображениями серебряных пауков, звезд и змей. Под
мышкой он держал плоскую продолговатую сумку. Румата был озадачен: он
представлял себе Будаха совсем не таким. Не могло быть у мудреца и
гуманиста, автора всеобъемлющего "Трактата о ядах" таких бегающих
выцветших глазок, трясущихся от страха губ, жалкой, заискивающей улыбки.
Но он вспомнил Гура Сочинителя. Вероятно, следствие над подозреваемым
ируканским шпионом стоило литературной беседы в кабинете дона Рэбы. Взять
Рэбу за ухо, подумал он сладостно. Притащить его в застенок. Сказать
палачам: "Вот ируканский шпион, переодевшийся нашим славным министром,
король велел выпытать у него, где настоящий министр, делайте свое дело, и
горе вам, если он умрет раньше, чем через неделю..." Он даже прикрылся
рукой, чтобы никто не видел его лица. Что за страшная штука ненависть...
- Ну-ка, ну-ка, пойди сюда, лекарь, - сказал король. - Экий ты,
братец, мозгляк. А ну-ка приседай, приседай, говорят тебе!
Несчастный Будах начал приседать. Лицо его исказилось от ужаса.
- Еще, еще, - гнусавил король. - Еще разок! Еще! Коленки не болят,
вылечил-таки свои коленки. А покажи зубы! Та-ак, ничего зубы. Мне бы
такие... И руки ничего, крепкие. Здоровый, здоровый, хотя и мозгляк... Ну
давай, голубчик, лечи, чего стоишь...
- Ва-аше величество... со-соизволит показать ножку... Ножку... -
услыхал Румата. Он поднял глаза.
Лекарь стоял на коленях перед королем и осторожно мял его ногу.
- Э... Э! - сказал король. - Ты что это? Ты не хватай! Взялся лечить,
так лечи!
- Мне все по-понятно, ваше величество, - пробормотал лекарь и
принялся торопливо копаться в своей сумке.
Гости перестали жевать. Аристократики на дальнем конце стола даже
привстали и вытянули шеи, сгорая от любопытства.
Будах достал из сумки несколько каменных флаконов, откупорил их и,
поочередно нюхая, расставил в ряд на столе. Затем он взял кубок короля и
налил до половины вином. Произведя над кубком пассы обеими руками и
прошептав заклинания, он быстро опорожнил в вино все флаконы. По залу
распространился явственный запах нашатырного спирта. Король поджал губы,
заглянул в кубок и, скривив нос, посмотрел на дона Рэбу. Министр
сочувственно улыбнулся. Придворные затаили дыхание.
Что он делает, удивленно подумал Румата, ведь у старика подагра! Что
он там намешал? В трактате ясно сказано: растирать опухшие сочленения
настоем на трехдневном яде белой змеи Ку. Может быть, это для растирания?
- Это что, растирать? - спросил король, опасливо кивая на кубок.
- Отнюдь нет, ваше величество, - сказал Будах. Он уже немного
оправился. - Это внутрь.
- Вну-утрь? - король надулся и откинулся в кресле. - Я не желаю
внутрь. Растирай.
- Как угодно, ваше величество, - покорно сказал Будах. - Но осмелюсь
предупредить, что от растирания пользы не будет никакой.
- Почему-то все растирают, - брюзгливо сказал король, - а тебе
обязательно надо вливать в меня эту гадость.
- Ваше величество, - сказал Будах, гордо выпрямившись, - это
лекарство известно одному мне! Я вылечил им дядю герцога Ируканского. Что
же касается растирателей, то ведь они не вылечили вас, ваше величество...
Король посмотрел на дона Рэбу. Дон Рэба сочувственно улыбнулся.
- Мерзавец ты, - сказал король лекарю неприятным голосом. -
Мужичонка. Мозгляк паршивый. - Он взял кубок. - Вот как тресну тебя кубком
по зубам... - Он заглянул в кубок. - А если меня вытошнит?
- Придется повторить, ваше величество, - скорбно произнес Будах.
- Ну ладно, с нами бог! - сказал король и поднес было кубок ко рту,
но вдруг так резко отстранил его, что плеснул на скатерть. - А ну, выпей
сначала сам! Знаю я вас, ируканцев, вы святого Мику варварам продали! Пей,
говорят!
Будах с оскорбленным видом взял кубок и отпил несколько глотков.
- Ну как? - спросил король.
- Горько, ваше величество, - сдавленным голосом произнес Будах. - Но
пить надо.
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида