Кондратьев сразу поднял голову:
- Точно?
- Семнадцатого, - повторил Гургенидзе. - На "Молнии".
Фотонный корабль "Хиус-Молния" был первым в мире пилотируемым
прямоточником. Его строили два года, и уже три года испытывали лучшие
межпланетники.
"Вот оно, началось!" - подумал Кондратьев и спросил:
- Дистанция не известна?
- Фу Дат говорит, полтора световых месяца.
- Товарищи межпланетники! - сказал Малышев. - По этому поводу надо
выпить. - Он торжественно разлил томатный сок по стаканам. - Поднимем, -
сказал он.
- Не забудь посолить, - сказал Панин.
Все четверо чокнулись и выпили.
"Началось, началось", - думал Кондратьев.
- А я видел "Хиус-Молнию", - сказал Малышев. В прошлом году, когда
стажировался на "Звездочке". Этакая громадина.
- Диаметр зеркала семьсот метров, - сказал Гургенидзе. - Не так уж
много. Зато раствор собирателя - ого! - шесть километров. А длина от
кромки до кромки почти восемь километров.
"Масса - тысяча шестнадцать тонн, - машинально вспомнил Сережа. -
Средняя тяга - восемнадцать мега-зенгеров, рейсовая скорость - восемьдесят
мегаметров в секунду, расчетный максимум перегрузки - шесть ``же''...
Мало... Расчетный максимум захвата - пятнадцать вар... Мало, мало..."
- Штурманы, - мечтательно сказал Малышев. - А ведь это наш корабль.
Мы же будем летать на таких.
- Оверсаном Земля - Плутон! - сказал Гургенидзе.
Кто-то в другом конце зала крикнул звонким тенором:
- Товарищи! Слыхали? Семнадцатого "Молния" уходит в Первую Межзвездную!
Зал зашумел. Из-за соседнего столика встали трое с Командирского
факультета и торопливо пошли па голос.
- Асы пошли на пеленг, - сказал Малышев, провожая их глазами.
- Я человек простой, простодушный, - сказал вдруг Панин, наливая в
стакан томатный сок. - И вот чего я все-таки не могу понять. Ну к чему нам
эти звезды?
- Что значит - к чему? - удивился Гургенидзе.
- Ну Луна - это стартовая площадка и обсерватория. Венера - это
актиниды. Марс - фиолетовая капуста, генерация атмосферы, колонизация.
Прелестно. А звезды?
- То есть, - сказал Малышев, - тебе не понятно, зачем Ляхов уходит в
Межзвездную?
- Урод, - сказал Гургенидзе, - Жертва мутаций.
- Вот послушайте, - сказал Панин. - Я давно уже думаю об этом. Вот мы
- звездолетчики, и мы уходим к UV Кита. Два парсека с половиной.
- Два и четыре десятых, - сказал Кондратьев, глядя в стакан.
- Летим, - продолжал Панин. - Долго летим. Пусть там даже есть
планеты. Высаживаемся, исследуем, трали-вали семь пружин, как говорит
мой дед.
- Мой дед - эстет, - вставил Гургенидзе.
- Потом мы долго летим назад. Мы старые и закоченевшие, и все
перессорились. Во всяком случае, Сережка ни с кем не разговаривает. И нам
уже под шестьдесят. А на Земле тем временем, спасибо Эйнштейну, прошло
сто пятьдесят лет. Нас встречают какие-то очень моложавые граждане.
Сначала все очень хорошо: музыка, цветочки и шашлыки. Но потом я хочу
поехать в мою Вологду. И тут оказывается, что там не живут. Там, видите
ли, музей.
- Город-музей имени Бориса Панина, - сказал Малышев. - Сплошь
мемориальные доски.
- Да, - продолжал Панин. - Сплошь. В общем, жить в Вологде нельзя,
зато - вам нравится это "зато"? - там сооружен памятник. Памятник мне. Я
смотрю на самого себя и осведомляюсь, почему у меня рога. Ответа я не
понимаю. Ясно только, что это не рога. Мне объясняют, что полтораста лет
назад я носил такой шлем. "Нет, - говорю я, - не было у меня такого
шлема". - "Ах как интересно! - говорит смотритель города-музея и начинает
записывать. - Это, - говорит он, - надо немедленно сообщить в Центральное
бюро Вечной Памяти". При словах "Вечная Память" у меня возникают нехорошие
ассоциации. Но объяснить этого смотрителю я не в состоянии.
- Понесло, - сказал Малышев. - Ближе к делу.
- В общем, я начинаю понимать, что попал опять-таки в чужой мир. Мы
докладываем результаты нашего перелета, но их встречают как-то странно.
Эти результаты, видите ли, представляют узкоисторический интерес. Все это
уже известно лет пятьдесят, потому что на UV Кита - мы, кажется, туда
летали? - люди побывали после нас уже двадцать раз. И вообще, построили
там три искусственные планеты размером в Землю. Они делают такие перелеты
за два месяца, потому что, видите ли, обнаружили некое свойство
пространства-времени, которого мы не понимаем и которое они называют,
скажем, тирьямпампацией. В заключение нам показывают фильм "Новости
дня", посвященный водружению нашего корабля в Археологический музей. Мы
смотрим, слушаем...
- Как тебя несет, - сказал Малышев.
- Я человек простодушный, - угрожающе сказал Панин. - У меня фантазия
разыгралась...
- Ты нехорошо говоришь, - сказал Кондратьев тихо.
Панин сразу посерьезнел.
- Так, - сказал он тоже тихо, - Тогда скажи, в чем я не прав. Тогда
скажи все-таки, зачем нам звезды,
- Постойте, - сказал Малышев. - Здесь два вопроса. Первый - какая
польза от звезд?
- Да, какая? - спросил Панин.
- Второй вопрос: если польза даже есть, можно ли принести ее своему
поколению? Так, Борька?
- Так, - сказал Панин. Он больше не улыбался и смотрел в упор на
Кондратьева. Кондратьев молчал.
- Отвечаю на первый вопрос, - сказал Малышев. - Ты хочешь знать, что
делается в системе UV Кита?
- Ну, хочу, - сказал Панин. - Мало ли что я хочу.
- А я очень хочу. И если буду хотеть всю жизнь и если буду стараться
узнать, то перед кончиной своей - надеюсь, безвременной, - возблагодарю
бога, которого нет, что он создал звезды и наполнил мою жизнь.
- Ах! - сказал Гургенидзе. - Как красиво!
Скачать книгу [0.02 МБ]
Пирамида