Физиономию у кассирши, казалось, свело судорогой от перманентной
любезной улыбки, руки ее так и порхали - выбивали, отрывали, отсчитывали,
выдавали, и с каждым покупателем она здоровалась и каждому говорила
спасибо. (Обычно она разговаривает так: "Чего вы все лезете со своими
десятками? Нет у меня рублей, ослепли, что ли?" Зовут ее Аэлита.)
В магазине были еще грузчики. Я заметил их не сразу, потому что они
были бесшумны. Эти два опухших амбала в грязных черных халатах катали и
разгружали свои тележки с продуктами, передвигались как бы на цыпочках,
мгновенно замирая на месте, если путь им пересекал случайный покупатель.
Ни лязга не было слышно, ни грохота, ни своеобычных возгласов: "Валек! На
хрен ты, падла, это сюда приволок?.. Эй, мамаша, подбери корпуса!.."
До кассы было восемь человек. От силы десять минут.
В очереди разговаривали:
- Дожди и дожди, а снегу все нет...
- Очень нужен снег. Для урожая.
- Это вы совершенно правильно говорите, дама. Снег зимой - это самое
первое дело.
- То-то Рейган радуется!
- У них там - тайфуны. Я вам так скажу, что уж лучше пусть будут
дожди, чем тайфуны...
Шесть человек по кассы.
Грузный седой дядька, стоявший передо мною, повернулся ко мне
вполоборота и, напрягшись, выдавил заветное:
- Осень в этом году. Все тянется и тянется...
Я напрягся и ответил:
- Да. Полгода уже тянется.
- И не говорите. Когда она кончится!
До кассы оставалось всего четверо, но тут из сметанной очереди
прискакала бабка и, рассылаясь в корявых извинениях, пристроилась второй.
Она там занимала, оказывается, старая карга.
Дядька передо мной еще раз поднатужился и пошел по новой:
- Когда осень, обязательно дожди. Случая такого не припомню, чтобы
осень - без дождей.
Я не успел сообразить ответ, как из-за спины моей уже подхватили:
- Это вы правильно говорите, мужчина. Только в Африке этого нет.
- И в Австралии! - объявил дядька с неожиданным апломбом, но тут же
спохватился: - Хотя точно утверждать не могу. В Австралии, может быть, и
есть, южное полушарие все-таки...
Я был уже третьим от кассы, но тут подошла особа в шляпе и с банкой
сметаны в руке и сказала моему дядьке:
- Я, кажется, перед вами занимала...
- А пожалуйста, - сказал дядька с готовностью и потеснился ко мне.
Особа вперлась. Я оглянулся. Народу-то за мной стояло всего два
человека. Нет, ей обязательно надо использовать свое право. Ладно, я
четвертый, переживу... А вот я и опять третий...
И вдруг раздался странный звук, что-то вроде сдавленного мычания.
Что-то треснуло. Банка со сметаной упала на кафельный пол и разлетелась
белой многоконечной звездой. Дядька шарахнулся и наступил мне на ногу, а
особа в шляпе, хватая воздух пальцами в черных нитяных перчатках, стала
медленно падать вбок от очереди. На секунду все замерло. Раздался короткий
взвизг. Я стоял столбом в обычном своем для подобных ситуаций ступоре.
Особа в шляпе мягко, как волейболист, упала на спину, и сейчас же тело ее
противоестественно выгнулось дугой, а голова несколько раз с силой
ударилась затылком о кафель.
Я все стоял столбом, уставясь на бьющуюся в судорогах женщину, но уже
понимал, что это у нее какой-то припадок, приступ какой-то, и надо
броситься и помочь ей, и я сейчас вот брошусь и помогу, только надо
куда-то пристроить проклятую сумку с кефиром... Самое страшное, однако,
заключалось в том, что люди вокруг, вместо того, чтобы броситься женщине
на помощь или хотя бы стоять столбом, как я, кинулись врассыпную кто куда,
только бы подальше отсюда, сбивая друг друга с ног, с треском круша стойки
и перегородки, нечленораздельно крича и панически взвизгивая.
Тут перед глазами у меня вспыхнуло, и я на некоторое время
отключился.
Первое, что я, очнувшись, услыхал, был пронзительный душераздирающий
вопль Аэлиты:
- Ты что наделал, облом тамбовский? Харя твоя непроспатая! Это же
ученый из нового дома, каждый день сюда ходит!
Я лежал щекой на кафеле, и кто-то осторожно стягивал с меня берет.
- У них такое пятно должно быть лысое за ухом... - виновато и
опасливо бормотал незнакомый сипловатый басок.
- За каким ухом-то? За правым? За левым? - спрашивал другой голос,
тоже сиплый и напряженно-испуганный.
Голову мою осторожно повернули и положили на кафель другой щекой.
- Нет у него ни хрена, - с явным облегчением и уже раздраженно сказал
второй голос. - Ни за левым, ни за правым... Дурак ты, боцман, и шутки у
тебя дурацкие.
- Да я же вам говорю! - снова завопила Аэлита. - Ученый он, из нового
дома на Балканской!
- Так а чего он, понимаешь... - агрессивно-виновато сипел басок.
- Чего, чего... В очереди человек стоял, вот чего!
- Так а чего он на нее глядел? Так и вперился, как этот...
- Ладно, давай хоть посадим его, что ли...
Меня взяли пол мышки и аккуратно посадили, прислонив спиной к
прилавку-холодильнику. Две опухшие сизоватые физиономии возникли перед
моим лицом. Амбалы разглядывали меня внимательно и с сочувствием.
- Извини, друг, - просипел тот, что был слева. - Мы тебя за этого
приняли... за громобоя... знаешь, который разрядом человека бьет... Уж
больно ты страшно на эту бабу уставился... Прямо вызверился, как этот...
В магазине не было ни одного покупателя. Припадочная особа тихо
лежала головой в луже сметаны. Она уже моргала.
- Продуктов-то сколько потоптали! - завопила Аэлита с новой силой. -
Прилавок опять разнесли!.. Ну, чего встали, запойные? Вызывайте милицию!
"Скорую" вызывайте!
18. Я сказал Демиургу:
- Я очень прошу вас впредь не делать меня участником ваших
экспериментов.
Демиург ничего не ответил, а Агасфер Лукич напомнил мягко:
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида