посоветоваться с товарищем Сталиным", - все было путем, но лицо Вождя,
сидевшего по обыкновению в заднем ряду с погашенной трубкой, порождало у
присутствующих все более тревожные предчувствия. И когда фильм окончился,
товарищ Сталин с трудом поднялся и, ни на кого не глядя, произнес с
напором: "Нэ так всо это было. Савсэм нэ так".
Фильм, впрочем, прошел по экранам страны с обычным успехом и получил
все полагающиеся премии.
9. Так вот: не так все это было, совсем не так.
10. Иоханаан Богослов родился в том же году, что и...
ДНЕВНИК. 16 ИЮЛЯ
Сегодня утром, когда я возвращался из столовой, в большом коридоре на
меня с разбегу налетел какой-то юнец, по виду - типичный _к_у_с_т_, - весь
в зеленом и пятнистом, босой, и полна голова репьев. Налетел он на меня с
такой силой, что репьи посыпались во все стороны, и стал выпытывать, где
ему найти Г.А. Сначала я не хотел его осведомлять, потому что знал, что
Г.А. сейчас сидит у себя в кабинете и проверяет наши тест-программы. Но
куст шумел, трепыхался, размахивал ветвями и чуть не плакал. Правая щека у
него была заметно больше и румянее левой, мне стало его жалко, и я на нем
сосредоточился. Ничего не удалось мне разобрать в его потемках, кроме
бурлящего там беспокойства, граничащего с отчаянием, и я отвел его к Г.А.
Я уже забыл об этом происшествии, как вдруг Г.А. зашел ко мне и
произнес обычное: "Пойдемте со мною, Князь"...
Лицо Г.А. ничего не выражало, кроме обычной благожелательности. Пока
мы шли по бульвару, он не уставал раскланиваться со всеми встречными и
поперечными и раз даже остановился поболтать с какой-то раскрашенной
старухой лет пятидесяти, но я-то чувствовал (даже не сосредоточиваясь),
что он озабочен, причем озабочен сильно, гораздо сильнее обычного. И тогда
я вспомнил о том кусте и спросил Г.А., чего ему было надо. Г.А. ответил,
что я скоро сам все пойму, и мы вошли в горисполком.
Мы прошли прямо в кабинет к мэру, нас, видимо, ждали, потому что
секретарша без лишних слов тут же распахнула перед Г.А. дверь.
Мэр уже шел нам навстречу по ковровой дорожке, разнообразными жестами
выражая радушие. (Мне он сказал: "Я тебя помню, ты Вася Козлов". Мы с Г.А.
не стали его поправлять.) Мэр тоже был озабочен, и это тоже было видно
невооруженным глазом. Они с Г.А. сели лицом друг к другу за стол, а я
скромно примостился у стены. Последовавший разговор я конспектировал и
привожу его довольно близко к тексту.
Мэр начал было о погоде, но Г.А. его сразу же деликатно прервал -
похлопал его ладонью по руке и сказал: "До меня дошли слухи, что готовится
некая акция против Флоры. Это правда?"
Мэр сразу же перестал радушно улыбаться, отвел глаза и стал мямлить в
том смысле, что да, есть кое-какие соображения по этому поводу. "Я слышал,
что вы намерены их прогнать", - сказал Г.А. Мэр промямлил в том смысле,
что прогнать - не прогнать, а формируется такое мнение, что надо бы их
попросить - и из самого города, и из-под города, и вообще. "А если они не
согласятся?" - спросил Г.А. "Так в этом-то все и дело!" - сказал мэр с
горячностью.
Г.А. спросил, кто это затевает и с чего это вдруг. Мэр сказал, что по
поводу этой распроклятой Флоры на него давят со всех сторон уже давно, а
теперь, после этого распроклятого концерта на стадионе, все словно
взбеленились. Г.А. сказал, что, по его сведениям, ничего особенного на
концерте не произошло. Мэр возразил: как-никак четверо покалечены, стекол
побили тысяч на пять, автобус перевернули, две легковушки помяли - в общем
и целом тысяч на пятнадцать.
Г.А.: А при чем здесь Флора?
Мэр: Там было полно фловеров. Все четверо пострадавших - фловеры.
Г.А.: Там же были не только фловеры. Там были студенты, рабочая
молодежь, солдаты. Там были "дикобразы".
Мэр: "Дикобразов" след простыл, а фловеры твои - тут как тут. Всем
мозолят глаза и всем жить мешают.
Г.А. осведомился, кому персонально мешают жить фловеры. Выяснилось,
что главный противник пригородной Флоры - завгороно Ревекка Самойловна
Гинсблит. Она и сама-то рвет и мечет, а вдобавок ее подзуживают и
растравливают остервеневшие родители. Флора притягивает ребятишек как
магнитом. Бегут из дома, бегут с занятий, бегут из спортлагерей. Жуткие
манеры, жуткие моды, жуткие нравы, ничего не читают, даже телевизоры не
смотрят. Масса сексуальных проблем, страшные вещи происходят в этой
области. И наркотики! Вот что самое страшное!
Далее - милиция. Милиция утверждает, что половина всех хулиганских
проступков и три четверти мелких краж в городе, если брать два последних
года, - дело рук фловеров. И вообще, Флора ежедневно и ежечасно порождает
преступность. Вдобавок на милицию жмут производственники, у которых
прогулы и текучесть молодежных кадров, клубники, комсомол, жилконторы,
ветераны, дружинники, кооператоры, итэдэшники. Все это сидит у мэра на шее
уже больше двух лет, а сейчас все словно с цепи сорвались, и он, мэр,
боится, что вот-вот дойдет до насильственных действий, чего он, мэр, не
терпит и терпеть не намерен. Он, если хотите знать, и в отставку может
подать в такой вот ситуации, благо сессия на носу...
Г.А.: Подавать в отставку ни в коем случае нельзя. И руки заламывать
тоже нельзя, в тоске и печали. Ты - мэр, ты обязан контролировать
ситуацию. Ты - первый человек города, ты - лицо города. Тебя для этого
выбирали. Если ты уступишь этим экстремистам, позор на всю Россию, на весь
мир позор.
Мэр: Меня убеждать не надо. Ты их попробуй убеди.
Г.А.: Будь покоен. А я хочу быть спокоен, что не подведешь ты.
Мэр: Это для тебя они экстремисты, а для меня - ближайшие помощники,
мне с ними работать и работать, я без них как без рук. А страшнее всего,
если хочешь знать, - родители! С ними не поговоришь, как с тобой или,
скажем, как с Ревеккой. На них логика не действует!
Г.А.: Ревекка тоже не сахар. Для нее, между прочим, Флора - это
только предлог. Она гораздо дальше метит.
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида