мистифицировал публику в нашем отеле... - Он прижал руки к груди, обсыпая
халат сигарным пеплом. - Поверьте, поймите меня правильно: это были просто
шутки! Пусть не бог весть какие изящные и остроумные, но совершенно
невинные... Это у меня профессиональное, я обожаю атмосферу
таинственности, мистификации, всеобщего недоумения... Никакого злого
умысла, уверяю вас! Никакой корысти...
- Какие именно шутки вы имеете в виду? - спросил я сухо. Я был зол и
разочарован. Я не ожидал, что этим занимается дю Барнстокр. Я был о
старике лучшего мнения.
- Н-ну... Все это маленькие розыгрыши по поводу тени Погибшего
Альпиниста. Ну, там, туфли, которые я сам у себя украл и сунул к нему под
кровать... Шутки с душем... Вас я немножко помистифицировал - помните,
пепел из трубки?.. Ну и тому подобное, я уж не упомню всего...
- Стол у меня испоганили тоже вы? - спросил я.
- Стол? - Он растерянно посмотрел на меня, потом оглянулся на свой
собственный стол.
- Да, стол. Залили клеем, безнадежно испортили хорошую вещь...
- Н-нет, - испуганно сказал он. - Клеем... стол... Нет-нет, это не я,
клянусь вам! - Он снова прижал руки к груди. - Вы поймите, инспектор, ведь
все, что я делал, было совершенно невинно, я никому не причинял ни
малейшего ущерба... Мне даже казалось, что это всем нравится, а наш
дорогой хозяин так прекрасно мне подыгрывал...
- Хозяин был с вами в сговоре?
- Нет, что вы! - Он замахал на меня руками. - Я имею в виду, что
он... что ему это, в общем, нравилось, он же и сам немножко мистификатор,
вы заметили? Как он говорит, знаете, таким особенным голосом, и это его
знаменитое "позвольте мне погрузиться в прошлое...".
- Понятно, - сказал я. - А следы в коридорах?
Лицо дю Барнстокра сделалось сосредоточенным и серьезным.
- Нет-нет, - сказал он. - Это не я. Но я знаю, о чем вы говорите. Я
это видел однажды. Это было еще до вашего приезда. Мокрые следы босых ног,
они шли с лестничной площадки и вели, как это ни глупо, в номер-музей...
Тоже шутка, конечно, но не моя...
- Хорошо, - сказал я. - Оставим это. Еще один вопрос. Записка,
которую вам якобы подбросили, это тоже ваш розыгрыш, как я понимаю?
- Тоже не мой, - сказал дю Барнстокр с достоинством. - Передавая вам
эту записку, я рассказывал чистую правду.
- Минуточку, - сказал я. - Значит, дело было так. Олаф вышел, вы
остались сидеть. Кто-то постучал в дверь, вы откликнулись, потом глянули и
увидели на полу у дверей записку. Так?
- Так.
- Минуточку, - повторил я. Я ощутил приближение новой мысли. -
Позвольте, господин дю Барнстокр, а почему вы, собственно, решили, что это
угрожающее послание адресовано именно вам?
- Совершенно с вами согласен, - сказал дю Барнстокр. - Уже потом я
понял, уже прочитав, что, будь записка адресована мне, ее, наверное,
подсунули бы под мою дверь. Но в тот момент я действовал как-то
подсознательно, что ли... Ведь тот, кто постучал, слышал мой голос, то
есть знал, что я здесь... Вы меня понимаете? Во всяком случае, когда наш
бедный Олаф вернулся, я немедленно показал ему эту записку, чтобы вместе
посмеяться над нею...
- Так, - сказал я. - И что же Олаф? Смеялся?
- Н-нет, он не смеялся... У него, знаете ли, чувство юмора... В
общем, он прочел, пожал плечами, и мы тут же продолжили игру. Он оставался
совершенно спокоен, флегматичен и больше ни разу не вспомнил об этой
записке... А я, как вы знаете, решил, что это чья-то мистификация, и,
откровенно говоря, продолжаю думать так же и сейчас... Вы знаете, в узком
кругу отдыхающих, скучающих людей всегда найдется человек...
- Знаю, - сказал я.
- Вы полагаете, эта записка действительно?..
- Все может быть, - сказал я. Мы помолчали. - А теперь расскажите,
что вы делали с того момента, как Мозесы ушли спать.
- Извольте, - сказал дю Барнстокр. - Я ожидал этого вопроса и
специально восстановил в памяти всю последовательность своих действий.
Дело было так. Когда все разошлись, а было это примерно в половине
десятого, я некоторое время...
- Одну минуту, - прервал я его. - Это было в половине десятого,
говорите вы?
- Да, примерно.
- Хорошо. Тогда расскажите сначала мне вот что. Не можете ли вы
припомнить, кто находился в столовой между половиной девятого и половиной
десятого?
Дю Барнстокр взялся за лоб длинными белыми пальцами.
- М-м-м... - произнес он. - Это будет посложнее. Я ведь был занят
игрой... Ну, естественно, Мозес, хозяин... Время от времени карту брала
госпожа Мозес... Это у нас за столиком. Брюн и Олаф танцевали, а потом...
нет, пардон, еще до этого... танцевали госпожа Мозес и Брюн... Но вы
понимаете, мой дорогой инспектор, я совершенно не в состоянии установить,
когда это было - в половине девятого, в девять... О! Часы пробили девять,
и я, помнится, оглядел зал и подумал, как мало народу осталось. Играла
музыка, и зал был пуст, танцевали только Брюн с Олафом... Вы знаете, это,
пожалуй, единственное ясное впечатление, которое осталось у меня в памяти,
- закончил он с сожалением.
- Так, - сказал я. - А хозяин и господин Мозес хоть раз выходили
из-за стола?
- Нет, - сказал он уверенно. - Оба они оказались чрезвычайно
азартными партнерами.
- То есть в девять часов в зале было только трое игроков, Брюн и
Олаф?
- Именно так. Это я помню совершенно отчетливо.
- Хорошо, - сказал я. - Теперь вернемся к вам. Итак, после того как
все разошлись, вы посидели еще некоторое время за карточным столиком,
упражняясь в карточных фокусах...
- Упражняясь в фокусах?.. А, вполне возможно. Иногда в задумчивости
я, знаете ли... даю волю своим пальцам, это происходит неосознанно. Да.
Затем я решил выкурить сигару и направился сюда, к себе в номер. Я выкурил
сигару, сел в это кресло и, признаться, вздремнул. Проснулся я словно бы
от какого-то толчка - я вдруг вспомнил, что в десять часов обещал реванш
бедному Олафу. Я взглянул на часы. Точного времени не помню, но было самое
начало одиннадцатого, и я с облегчением понял, что опоздаю ненамного. Я
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида