самолюбие - до сих пор ему казалось, что он говорит так же убедительно и
гладко, как капрал Серембеш или даже господин ротмистр Тоот. Однако, если
подумать, капрал Серембеш и господин ротмистр тоже повторяли все одно и то
же в течение трех лет. И в этом нет ничего удивительного и тем более
зазорного - ведь за эти три года никаких существенных изменений во
внутреннем и во внешнем положении не произошло...
- А где это сказано в уставе, - спросил Гай, усмехаясь, - чтобы
подчиненный делал замечания своему начальнику?
- Там сказано противоположное, - со вздохом признался Максим. - По
моему, это неверно. Ты ведь слушаешь мои советы, когда решаешь задачи по
баллистике, и ты слушаешь мои замечания, когда ошибаешься в вычислениях.
- Это дома! - проникновенно сказал Гай. - Дома все можно.
- А если на стрельбах ты неправильно даешь нам прицел? Плохо учел
поправку на ветер. А?
- Ни в коем случае, - твердо сказал Гай.
- Стрелять неправильно? - изумился Максим.
- Стрелять, как приказано, - строго сказал Гай. - За эти десять
минут, Мак, ты наговорил суток на пятьдесят карцера. Понимаешь?
- Нет, не понимаю... А если в бою?
- Что - в бою?
- Ты даешь неправильный прицел. А?
- Гм... - сказал Гай, который еще никогда в бою не командовал. Он
вдруг вспомнил, как капрал Бахту во время разведки боем запутался в карте,
загнал секцию под кинжальный огонь соседней роты, сам там остался и
пол-секции уложил, а ведь мы знали, что он запутался, но никто не подумал
его поправить.
Господи, сообразил вдруг Гай, да нам бы и в голову не пришло, что
можно его поправить. Приказ командира - закон, и даже больше, чем закон -
законы все-таки иногда обсуждаются, а приказ обсуждать нельзя, приказ
обсуждать дико, вредно, просто опасно, наконец... А ведь он этого не
понимает, и даже не то что не понимает - понимать тут нечего, - а просто
не признает. Сколько раз уже так было: берет очевидную вещь и отвергает
ее, и никак его не убедишь, и даже наоборот - сам начинаешь сомневаться,
голова идет кругом, и приходишь в полное обалдение... Нет, он все-таки не
обыкновенный человек... редкий, небывалый человек... Язык выучил за месяц.
Грамоту осилил за два дня. Еще в два дня перечитал все, что у меня есть.
Математику и механику знает лучше господ преподавателей, а ведь у нас на
курсах преподают настоящие специалисты. Или вот взять дядюшку Каана...
Последнее время старик все свои монологи за столом обращал
исключительно к Максиму. Более того, он не раз уже дал понять, что Максим
является, пожалуй, единственным человеком, который в наше тяжелое время
проявляет такие способности и такой интерес к ископаемым животным. Он
рисовал Максиму на бумажке каких-то ужасных зверей, и Максим рисовал ему
на бумажке каких-то еще более ужасных зверей, и они спорили, который из
этих зверей более древний и кто от кого произошел, и почему это случилось,
в ход шли научные книги из дядюшкиной библиотеки, и все равно, бывало, что
Максим не давал старику рта открыть, причем Гай с Радой не понимали ни
слова из того, что говорилось, а дядюшка то кричал до хрипоты, то рвал на
клочки рисунки и топтал их ногами, обзывая Максима невеждой, хуже дурака
Шапшу, то вдруг принимался яростно чесать обеими руками реденькие седые
волосы на затылке и бормотал с потрясенной улыбкой: "Смело, массаракш,
смело... У вас есть фантазия, молодой человек!" Особенно запомнился Гаю
один вечер, когда старикана громом ударило заявление Максима, будто
некоторые из этих допотопных тварей передвигались на задних ногах, каковое
заявление, по-видимому очень просто и естественно разрешало некий долгий,
еще довоенный спор...
Математику он знает, механику он знает, военную химию он знает
превосходно, палеонтологию - господи, да кому в наше время известна
палеонтология! - палеонтологию он тоже знает... Рисует как художник, поет
как артист... и добрый, неестественно добрый. Разогнал и перебил бандитов,
один - восьмерых, голыми руками, другой бы на его месте ходил петухом, на
всех поплевывал, а он - мучался, ночи не спал, огорчался, когда его
хвалили и благодарили, а потом однажды взорвался: весь побелел и крикнул,
что это нечестно - хвалить за убийство... Господи, это же какая проблема
была - уговорить его в Гвардию! Все понимает, со всем согласен, хочет, но
ведь там, говорит, придется стрелять. В людей. Я ему говорю: в выродков, а
не в людей, в отребье, хуже бандитов... Договорились, слава богу, что
сначала, пока не привыкнет, будет просто обезоруживать... И смешно, и
страшно как-то. Нет, недаром он все проговаривается, будто пришел из
другого мира. Знаю я этот мир. Даже книга об этом есть у дядюшки.
"Туманная Страна Зартак". Лежит, дескать, на востоке в горах долина
Зартак, где живут счастливые люди... По описанию - все они там такие, как
Максим. И вот что удивительно: если кто-нибудь из них покинет свою долину,
то сразу забывает, откуда он родом и что с ним было раньше, помнит только,
что из другого мира... Дядюшка, правда, говорит, что никакой такой долины
нет, все это выдумка, есть только хребет Зартак, а потом, говорит, в ту
войну долбанули по этому хребту супербомбами, так что у горцев там на всю
жизнь память отшибло...
- Ты почему молчишь? - спросил Максим. - Ты обо мне думаешь?
Гай отвел глаза.
- Ты вот что... - сказал он. - Я тебя только об одном прошу: в
интересах дисциплины никогда не показывай виду, что ты больше меня знаешь.
Смотри, как ведут себя другие, и веди себя точно так же.
- Я стараюсь, - грустно сказал Максим. Он подумал немного и добавил:
- Трудно привыкнуть. У нас все это не так.
- А как твоя рана? - спросил Гай, чтобы сменить тему.
- Мои раны заживают быстро, - рассеянно сказал Максим. - Слушай, Гай,
давай после операции поедем прямо домой. Ну, что ты так смотришь? Я очень
соскучился по Раде. А ты нет? Ребят мы завезем в казарму, а потом на
грузовике поедем домой. Шофера отпустим...
Гай набрал в грудь побольше воздуху, но тут серебристый ящик
громкоговорителя на столбе почти над их головами зарычал, и голос
дежурного по бригаде скомандовал:
- Шестая рота, выходи строиться на плац! Внимание, шестая рота...
И Гай только рявкнул:
- Кандидат Сим! Прекратить разговоры, марш на построение! - Максим
рванулся, но Гай поймал его за ствол автомата. - Я тебя очень прошу, -
сказал он. - Как все! Держись, как все! Сегодня сам ротмистр будет за
тобой наблюдать...
Через три минуты рота построилась. Уже стемнело, над плацем вспыхнули
Скачать книгу [0.27 МБ]
Пирамида