- Это еще не так страшно. Вот если бы вместо мачты там оказался
кто-нибудь из радистов... Радист, перепиленный пополам при исполнении
служебных обязанностей.
Акимов ответил на эту вспышку межпланетного юмора вежливой улыбкой.
Но Сермус, как всегда, все принял всерьез.
- О нет, - горячо сказал он. - Это нефосмошно. Ропоты никогта не
причинят фрета лютям.
- Теперь, разумеется, ничего подобного случиться не может, - сказал
Акимов. - Но, знаете, уйти от зла... Все готово, Сермус?
- Котово.
- Пускай.
Сермус поднял к губам свисток, и испытание "СКИБР" началось.
"Кентавры" неторопливо пошли вперед. Они шли зигзагами, то сходились, то
расходились, шлепали по лужам и продирались через кусты. "Оранг",
помигивая цветными огоньками, полз метрах в двадцати от них, подминая под
гусеницы мокрую осоку.
Акимов повернулся к Быкову:
- В мастерской есть телевизоры. Можно наблюдать за системой со
стороны или глазами "кентавров", как хотите.
- Я предпочел бы ехать вслед за ними.
- Можно и так, - согласился Акимов. - Но "Оранг" будет передавать
данные разведки в мастерскую.
- Меня не интересуют данные разведки, - сказал Быков и пошел к
вездеходу.
- Но метот перетачи информации... - растерянно начал Сермус.
- Меня не интересует метод передачи информации, - сказал Быков не
оборачиваясь.
"Что же тебя интересует тогда, старая черепаха?" - подумал Акимов.
Ему очень захотелось двинуть Быкова кулаком в толстую коричневую
шею. Быков ему не нравился. Кроме того, теперь было очевидно, что Быков,
космогатор и старый межпланетный волк, не сможет оценить по достоинству
великолепные качества скибров. В лучшем случае Быков похлопает в ладоши и
одобрительно улыбнется. Если он умеет улыбаться, черти бы его побрали!..
Но тут Акимов вспомнил, что через два-три часа испытание закончится и он
с Ниной вернется домой, а Быков на долгие годы, если не навсегда, улетит
к звездам. Он подсадил Нину в вездеход, сел рядом и прижался к ней
плечом. Она улыбнулась, но в ее улыбке было что-то неуверенное. Вездеход
заворчал и медленно покатился, переваливаясь через кочки, за огоньками
"Оранга".
Дождь продолжался, но спектролитовый колпак вездехода оставался
чистым и прозрачным. Впереди, метрах в пятидесяти, маячили за пеленой
водяной пыли серые фигурки "кентавров". "Оранг" сильно отстал от них и
полз теперь рядом, справа от вездехода, удивительно похожий на мокрого
серого слоненка, неуклюжего и добродушного. Акимов сказал в широкую спину
Быкова:
- При необходимости "кентавры" могут удаляться от "мозга" на
расстояние до пяти, шести и даже до восьми километров.
Широкая спина даже не шевельнулась. Акимов почувствовал, что
краснеет.
- В случае нарушения связи, - сказал он, повысив голос, - "кентавры"
сами возвращаются и ищут "мозг". Тогда они переходят на световую и
звуковую сигнализацию. Сами ищут, - повторил он раздельно.
Нина положила пальцы на его руку. Сермус смущенно покашлял в пухлую
ладошку. Вездеход круто накренился, объезжая замшелый пень, и в этот
момент Акимов увидел глаза Быкова. Он увидел их всего на одну секунду в
овальном зеркале перед местом водителя. Глаза разглядывали Акимова с
каким-то странным, напряженным выражением. Вездеход выпрямился, и в
зеркале запрыгала полуседая щетина над коричневым лбом.
Сермус кашлянул еще раз и сказал, галантно наклонившись к Нине:
- Феликолепные машины, не прафта ли, Нина Ифанофна?
Нина улыбнулась ему и поглядела на Акимова. Акимов хмурился и кусал
губы. Во всяком случае, он больше не сердился. Нина сказала:
- Они слишком умны, эти ваши машины.
Сермус засиял и несколько раз кивнул головой.
- О, пока не столь утифительно, Нина Ифанофна. Интересное путет
посше.
Прошло минут сорок. Половина маршрута осталась позади. "Кентавры"
бежали деловито и немного суетливо, словно борзые на сворке, временами
останавливаясь, чтобы не то осмотреть, не то обнюхать почву под ногами.
Длинные шеи-груди и рогатые головы плавно покачивались на ходу.
"Кентавры" без задержки проламывались сквозь густой кустарник, расчищая
широкие просеки для "Оранга", с ходу перебирались вброд через ручьи и
топкие участки, оставляя за собой для "Оранга" надежные гати из высохших
веток и охапок сухой травы.
На берегу рыжего заболоченного озера, самого скверного места Серой
Топи, "кентавры" замешкались, запрыгали взад и вперед по брюхо в грязи.
Затем они бросились в воду и поплыли, взбивая желтую пену, а "Оранг"
пошел в обход, протиснулся между озером и границей пятисотметровой полосы
и встретил их на противоположном берегу, облепленных тиной и скользкими
водорослями.
Нина захлопала в ладоши. Сермус улыбнулся:
- Он перехитрил нас. Но это пока не столь утифительно.
Он огляделся, подумал и повернулся к Акимову:
- Фремя?
Акимов кивнул. Тогда Сермус достал из нагрудного кармана черный
коробок радиофона и нажал кнопку вызова.
- Архангельский слушает, - послышался слабый голос.
- Кофорит Сермус. Фремя, Коля.
- Есть, Эрнест Карлович!
Сермус спрятал радиофон и стал глядеть вперед, вытянув шею, через
голову водителя.
Вездеход шел почти бесшумно, поэтому они сразу же услыхали
доносившийся откуда-то прерывистый механический рев и скрежет и лязг
металла. Нина почувствовала на спине неприятный холодок. Где-то в глубине
ее подсознания эти звуки будили странные образы, жуткие и отвратительные.
Вероятно, виноват был ее прадед, артиллерист, по семейным преданиям
четыре года имевший дело с фашистскими танками на дымных полях Великой
войны.
Да, это был танк. Старинная боевая машина, широкая и приземистая,
вся в ярких пятнах оранжевой ржавчины. Танк появился сбоку на гребне
Скачать книгу [0.02 МБ]
Пирамида