Горбовский подумал.
- Я думаю, что это его право.
Горбовский не хотел говорить на эту тему. Некоторое время он слушал
тамтам, затем сказал:
- Понимаешь, Матюша, как-то так получилось, что меня считают чуть ли
не другом Камилла. И все меня спрашивают, что да как. А я этой темы не
люблю. Если у тебя есть какие-нибудь конкретные вопросы, пожалуйста.
- Есть, - сказал Матвей. - Камилл не сумасшедший?
- Не-ет, ну что ты! Он просто обыкновенный гений.
- Ты понимаешь, я все время думаю: ну что он все предсказывает и
предсказывает? Какая-то у него мания - предсказывать...
- И что же он предсказывает?
- Да так, пустяки, - сказал Матвей. - Конец света. Вся беда в том,
что его, беднягу, никто-никто не может понять... Впрочем, не будем об
этом. О чем это мы с тобой говорили?..
Экран снова осветился. Появился Канэко. Галстук у него съехал набок.
- Матвей Сергеевич, - сказал он, чуть задыхаясь. - Разрешите уточнить
список. У вас должна быть копия.
- О, как мне все это надоело! - сказал Матвей. - Леонид, прости меня,
пожалуйста. Мне придется уйти.
- Конечно, иди, - сказал Горбовский. - А я пока прогуляюсь обратно на
космодром. Как там мой "Тариэль"...
- К двум часам ко мне обедать, - сказал Матвей.
Горбовский допил стакан, поднялся и с удовольствием увеличил
громкость тамтама до предела.
3
К десяти часам жара стала невыносимой. Из раскаленной степи в щели
закрытых окон сочились терпкие пары летучих солей. Над степью плясали
миражи. Роберт установил у своего кресла два мощных вентилятора и
полулежал, обмахиваясь старым журналом. Он утешал себя мыслью о том, что
часам к трем будет гораздо тяжелее, а там, глядишь, и вечер. Камилл застыл
у северного окна. Они больше не разговаривали.
Из регистратора тянулась бесконечная голубая лента, покрытая
зубчатыми линиями автоматической записи, счетчик Юнга медленно, незаметно
для глаза наливался густым сиреневым светом, тоненько пищали ульмотроны -
за их зеркальными окошечками зловеще играли отблески ядерного пламени.
Волна развивалась. Где-то за северным горизонтом, над необозримыми
пустырями мертвой земли били в стратосферу исполинские фонтаны горячей
ядовитой пыли...
Заверещал сигнал видеофона, и Роберт немедленно принял деловую позу.
Он думал, что это Патрик или - что было бы страшно в такую жару - Маляев.
Но это оказалась Таня, веселая и свежая; и было сразу видно, что там у нее
нет сорокаградусной жары, нет вонючих испарений мертвой степи, воздух
сладок и прохладен, а с близкого моря ветер приносит чистые запахи
цветников, обнажившихся при отливе.
- Как ты там без меня, Робик? - спросила она.
- Плохо, - пожаловался Роберт. - Пахнет. Жарко. Потно. Тебя нет.
Спать хочется невыносимо, и никак не заснуть.
- Бедный мальчик! А я славно вздремнула в вертолете. У меня тоже
будет трудный день. Летний праздник - всеобщее столпотворение,
столоверчение и светопреставление. Ребята носятся как ошалелые. Ты один?
- Нет. Вон стоит Камилл и не видит нас и не слышит. Танек, я сегодня
жду тебя. Только где?
- А ты разве сменяешься? Жалко. Полетим на юг!
- Давай. Помнишь кафе в Рыбачьем? Будем есть миноги, пить молодое
вино... ледяное! - Роберт застонал и закатил глаза. - Сейчас я буду ждать
этого вечера. О, как я буду его ждать!
- Я тоже... - она оглянулась. - Целую, Роби, - сказала она. - Жди
звонка.
- Очень буду ждать, - успел сказать Роберт.
Камилл все смотрел в окно, сцепив руки за спиной. Пальцы его
пребывали в непрерывном движении. У Камилла были необычайно длинные,
белые, гибкие пальцы с коротко остриженными ногтями. Они причудливо
сплетались и расплетались, и Роберт поймал себя на том, что пытается
проделать то же самое с собственными пальцами.
- Началось, - сказал вдруг Камилл. - Советую посмотреть.
- Что началось? - спросил Роберт. Ему не хотелось подниматься.
- Пошла степь, - сказал Камилл.
Роберт неохотно встал и подошел к нему. Сначала он ничего не заметил.
Затем ему показалось, что он видит мираж. Но, вглядевшись, он так
стремительно подался вперед, что стукнулся лбом о стекло. Степь
шевелилась. Степь быстро меняла цвет - жуткая красноватая каша ползла
через желтое пространство. Внизу под вышкой можно было разглядеть, как
копошатся среди высохших стеблей красные и рыжие точки.
- Мама моя!.. - ахнул Роберт. - Красная зерноедка! Что же вы стоите?!
- он метнулся к видеофону. - Пастухи! - крикнул он. - Дежурный!
- Дежурный слушает.
- Говорит пост Степной. С севера идет зерноедка! Вся степь покрыта
зерноедкой!
- Что? Повторите... Кто говорит?
- Говорит пост Степной, наблюдатель Скляров! Красная зерноедка идет с
севера! Хуже, чем в позапрошлом году! Поняли? Вся степь кишит зерноедкой!
- Есть... Ясно... Спасибо, Скляров... Вот беда! А у нас все на юге...
Вот беда!.. Ну ладно...
- Дежурный! - крикнул Роберт. - Слушайте, свяжитесь с Алебастровой
или с Гринфилдом, там полно нулевиков, они помогут!
- Все понял! Спасибо, Скляров. Когда зерноедка кончит идти, сообщите
сразу, пожалуйста.
Роберт снова подскочил к окну. Зерноедка шла валом, травы уже не было
видно.
- Вот несчастье! - бормотал Роберт, прижимаясь лицом к стеклу. - Вот
уж действительно беда!
- Не обольщайтесь, Роби, - сказал Камилл. - Это еще не беда. Это
просто интересно.
- А вот выжрет она посевы, - сказал Роберт со злостью, - останемся
Скачать книгу [0.10 МБ]
Пирамида