общине. Вы, случаем, не превратились тут между делом в тайную
полицию? -- Он заглянул в пустую рюмку и пожаловался:
-- Что толку иметь друзей среди следователей, если никогда
ничего не можешь узнать?
-- Дружба дружбой, а служба службой.
Они помолчали.
-- Между прочим, знаешь, Вана арестовали, -- сказал Кэнси.
-- Предупреждал же я его, не послушался, упрямец.
-- Ничего, я уже все уладил, -- сказал Андрей.
-- Как так?
Андрей с удовольствием рассказал, как ловко и быстро он
все уладил. Навел порядок. Восстановил справедливость. Приятно
было рассказывать об этом единственном удачном деле за целый
дурацкий невезучий день.
-- Гм, -- сказал Кэнси, дослушав до конца. -- Любопытно...
"Когда я приезжаю в чужую страну, -- процитировал он, -- я
никогда не спрашиваю, хорошие там законы или плохие. Я
спрашиваю только, исполняются ли они..."
-- Что ты этим хочешь сказать? -- осведомился Андрей,
нахмурившись.
-- Я хочу сказать, что закон о праве на разнообразный
труд, насколько мне известно, не содержит никаких исключений.
-- То есть ты считаешь, что Вана надо было закатать на
болота?
-- Если этого требует закон -- да.
-- Но это же глупо! -- сказал Андрей, раздражаясь. -- На
кой черт Эксперименту плохой директор комбината вместо хорошего
дворника?
-- Закон о праве на разнообразный труд...
-- Этот закон, -- прервал его Андрей, -- придуман на благо
Эксперименту, а не во вред ему. Закон не может все
предусмотреть. У нас, у исполнителей закона, должны быть свои
головы на плечах.
-- Я представляю себе исполнение закона несколько иначе,
-- сухо сказал Кэнси. -- И уж во всяком случае эти вопросы
решаешь не ты, а суд.
-- Суд укатал бы его на болота, -- сказал Андрей. -- А у
него жена и ребенок.
-- Дура лекс, сед лекс, -- сказал Кэнси.
-- Эту поговорку придумали бюрократы.
-- Эту поговорку, -- сказал Кэнси веско, -- придумали
люди, которые стремились сохранить единые правила общежития для
пестрой человеческой вольницы.
-- Вот-вот, для пестрой! -- подхватил Андрей. -- Единого
закона для всех нет и быть не может. Нет единого закона для
эксплуататора и для эксплуатируемого. Вот если бы Ван
отказывался перейти из директоров в дворники...
-- Это не твое дело -- трактовать закон, -- холодно сказал
Кэнси. -- Для этого существует суд.
-- Да ведь суд не знает и знать не может Вана, как знаю я!
Кэнси, криво улыбаясь, помотал головой.
-- Господи, ну и знатоки сидят у нас в прокуратуре!
-- Ладно-ладно, -- проворчал Андрей. -- Ты еще статью
напиши. Растяпа-следователь освобождает преступного дворника.
-- И написал бы. Вана жалко. Тебя, дурака, мне нисколько
не жалко.
-- Так ведь и мне Вана жалко! -- сказал Андрей.
-- Но ты же следователь, -- возразил Кэнси. -- А я -- нет.
Я законами не связан.
-- Знаешь что, -- сказал Андрей. -- Отстань ты от меня
Христа ради. У меня и без тебя голова кругом идет.
Кэнси поднял глаза и усмехнулся.
-- Да, я вижу. Это у тебя на лбу написано. Облава была?
-- Нет, -- сказал Андрей. -- Просто споткнулся. -- Он
поглядел на часы. -- Еще по рюмке?
-- Спасибо, хватит, -- сказал Кэнси, поднимаясь. -- Я не
могу выпивать так много с каждым следователем. Я пью только с
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида