Я обнаружил, что страшная усталость побуждает человека высказываться честно, не испытывая смущения.
- Да,- ответил Фицджеймс.- Вот эти две, привязанные к специальным саням мистера Хани, называются тендерами. Безусловно, вы видели их, когда они стояли на палубе или на льду рядом с кораблями в течение последних трех зим.
- Да, конечно,- сказал я.- Но вы говорите, они отличаются от вельботов?
- Сильно отличаются,- сказал капитан Фицджеймс, снова зажигая трубку.- Вы заметили на них мачты, доктор?
Даже при тусклом свете фонаря я видел две мачты, торчащие над каждым судном. В парусиновом тенте были искусно прорезаны и аккуратно обметаны отверстия для них. Я сообщил капитану о своих наблюдениях.
- Очень хорошо,- сказал он, без малейшего намека на снисходительность в голосе.
- А эти разборные мачты не разобрали намеренно? - спросил я, скорее с целью показать, что я внимательно слушал все предшествовавшие пояснения, нежели по какой-либо иной причине.
- Они не разборные, доктор Гуд сер. Это мачты люгерного вооружения… или, возможно, они известны вам под названием гафельных. Они постоянные. И вы видите рули под кормой? И выступающие кили?
Я видел.
- Из-за рулей и килей эти лодки нельзя волочит по льду, как вельботы? - осмелился предположить я.
- Совершенно верно. Вы правильно диагностировали проблему, доктор.
- Разве рули нельзя снять, капитан?
- В принципе, можно, доктор Гудсер. Но выступающие кили… их вдавит в днище или, наоборот, вырвет из него при прохождении через первую же торосную гряду, не правда ли?
Я снова кивнул и положил руку в рукавице на планширь.
- Мне кажется или эти четыре судна действительно несколько короче вельботов?
- У вас отличный глазомер, доктор. Двадцать восемь футов длины против тридцати у вельботов. И они тяжелее. Вдобавок у них прямоугольная корма.
Я только сейчас заметил, что у этих двух лодок, в отличие от вельботов, имеются резко выраженные нос и корма. Ничего похожего на каноэ.
- Скольких человек вмещает тендер? - спросил я.
- Десятерых. Это восьмивесельное судно. На нем хватит места для незначительного количества припасов и останется место, чтобы всем укрыться внизу во время шторма, даже в открытом море. За счет двух мачт парусность у тендеров вдвое больше, чем у вельботов, но, если нам придется подниматься по реке Бака, «большой рыбной», от тендеров будет меньше толка, чем от вельботов.
- Почему? - спросил я, чувствуя, что мне уже следует знать ответ, что капитан уже объяснял мне.
- У них осадка больше, сэр. Давайте взглянем на следующие две лодки… ялы.
Я рассмотрел следующие два судна.
- Они, похоже, длиннее тендеров,- заметил я.
- Так и есть, доктор. Тридцать футов длиной… как вельботы. Но они тяжелее, доктор. Даже тяжелее тендеров. Тащить ялы по льду на санях - дело очень трудное, уверяю вас. Мы и досюда-то еле-еле доволокли их. Вполне возможно, капитан Крозье предпочтет оставить ялы здесь.
- В таком случае не стоило ли просто оставить их у кораблей? - спросил я.
- Нет,- помотал головой Фицджеймс.- Нам необходимо выбрать такие судна, на которых у сотни человек больше шансов продержаться несколько недель или месяцев в открытом море или даже на реке. Вам известно, доктор, что эти лодки все эти лодки - оснащаются по-разному для морского и речного плавания?
Теперь настала моя очередь помотать головой.
- Неважно,- сказал капитан Фицджеймс.- Мы подробно разберем различия между речной и морской оснасткой судна как-нибудь в другой раз - предпочтительно теплым солнечным днем, когда будем находиться далеко к югу отсюда. Теперь оставшиеся восемь лодок… Первые две - это полубаркасы. Следующие четыре - корабельные шлюпки. И последние две - ялики.
- Ялики вроде значительно короче остальных,- заметил я.
Капитан Фицджеймс попыхал своей зловонной трубкой и кивнул, словно я изрек некий перл мудрости из Священного Писания.
- Верно, - печально сказал он. - Длина яликов всего двенадцать футов против двадцати восьми у полубаркасов и двадцати двух у корабельных шлюпок. Но ни первые, ни вторые, ни третьи не оснащаются мачтами и парусами, и все они маловесельные. Боюсь, людям в них придется туго, коли мы выйдем в открытое море. Я не удивлюсь, если капитан Крозье решит оставить их здесь.
«Открытое море?» - подумал я. Мысль о плавании на любом из этих суденышек по любой акватории шире реки «большой рыбной», представлявшейся мне подобием Темзы, никогда прежде не приходила мне в голову, хотя я не раз присутствовал на различных совещаниях, где обсуждалась такая возможность. Глядя на маленькие и довольно хрупкие на вид полубаркасы, ялики и шлюпки, я подумал, что людям, вышедшим на них в море, останется лишь провожать взглядом двухмачтовые тендеры и одномачтовые вельботы, скрывающиеся за горизонтом.
Но люди на маломерных суденышках будут обречены. Как людей разделят на команды? Или капитаны уже определили состав команд, втайне от всех?
И к какой лодке приписали меня - на какую участь обрекли?
- Если мы решим воспользоваться лодками малого размера, мы будем тянуть жребий, кому на какую сесть,- сказал капитан.- Места же в тендерах, ялах и вельботах будут распределены между санными командами.
Должно быть, я испуганно уставился на него.
Капитан Фицджеймс рассмеялся хриплым смехом, перешедшим в надсадный кашель, и выбил золу из трубки, постучав чашечкой о башмак. Ветер усилился, и стало очень холодно. Я понятия не имел, сколько сейчас времени, хотя знал, что уже за полночь. Стемнело часов семь назад, самое малое.
- Не беспокойтесь, доктор,- тихо проговорил он.- Я не прочитал ваши мысли. Просто догадался, о чем вы думаете, по вашему выражению лица. Как я сказал, в случае с малыми лодками мы станем тянуть жребий, но, возможно, малыми лодками мы вообще не воспользуемся. Так или иначе, мы никого не бросим. Мы свяжем суда тросами, коли выйдем в открытое море.
Я улыбнулся, надеясь, что в тусклом свете фонаря капитан увидит мою улыбку, но не мои кровоточащие десны.
- Я не знал, что парусные суда можно привязывать к непарусным,- сказал я, снова обнаруживая свое невежество.
- Как правило, нельзя,- сказал капитан Фицджеймс. Он легко похлопал меня по спине - я едва почувствовал прикосновение сквозь многочисленные слои одежды.- Теперь, доктор, когда вы узнали секреты, касающиеся мореходных качеств всех восемнадцати лодок в составе нашего маленького флота, не пора ли нам вернуться? Сейчас довольно холодно, и мне надо немного поспать, прежде чем отправиться на обход постов в четыре склянки.
Я покусал губу, чувствуя вкус крови.
- У меня один последний вопрос, капитан, если вы не возражаете.
- Нисколько не возражаю.
- Когда именно капитан Крозье решит, какие лодки мы возьмем, и когда мы спустим выбранные лодки на воду? - спросил я. Голос мой звучал хрипло.
Капитан немного переместился в сторону и теперь вырисовывался черным силуэтом на фоне костра, горевшего возле палатки, где размещалась матросская столовая. Я не видел его лица.
- Я не знаю, доктор Гудсер,- сказал он после долгой паузы.- Да и сам капитан Крозье вряд ли знает. Возможно, нам повезет, и лед вскроется через несколько недель… в таком случае я самолично доставлю вас к острову Баффина. Или, возможно, мы спустим какие-то из этих лодок на воду в устье «большой рыбной» через три месяца… может быть, мы еще успеем добраться до Большого Невольничьего озера и расположенного там поселения до наступления зимы, даже если достигнем реки только к июлю.
Он похлопал по изогнутому борту ближайшего полубаркаса. Я исполнился странной тихой гордости от сознания, что способен распознать в лодке полубаркас.
Или это один из двух ялов?
Я старался не думать о состоянии Эдмунда Хора и об участи, которая ожидает всех нас, если мы не начнем трудное восьми-сотпятидесятимильное путешествие вверх по реке Бака - носящей также название «большая рыбная» - через три месяца. Едва ли кому-нибудь из нас удастся выжить, коли мы тронемся в путь к Большому Невольничьему озеру несколькими месяцами позже.
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида