– Она не убивала Кохлера, – сказал я.
Дельгадо пожал плечами.
– Ты не можешь знать этого наверняка. В таком деле все возможно.
– От вас требуется только передать рапорт, – повторил я.
Дельгадо покачал головой и подтолкнул ко мне конверт с докладом.
– Нет, – сказал он.
Я моргнул.
– Перепиши рапорт так, чтобы из него было трудно понять, где ты раздобыл блокнот Кохлера и названия книг, которые используются для шифровки, – велел Дельгадо. – Это Должно прозвучать уклончиво – например, олухи Хемингуэя случайно наткнулись на них. Таким образом ты сохранишь свое место, а нам не придется вновь организовывать операцию с самого начала.
Я откинулся на вертикальную спинку кресла, не спуская глаз со своего связного. „Зачем ты это делаешь, Дельгадо… или как там тебя зовут по-настоящему?“
Словно прочитав мои мысли, Дельгадо улыбнулся, снял шляпу и протер ее поля платком, извлеченным из кармана брюк.
– Какими тайными мотивами я могу руководствоваться, отдавая тебе такой приказ, Лукас?
– Вы ничего не можете мне приказывать, – ответил я. – Вы мой связной, а не контролер. Я отчитываюсь непосредственно перед Гувером, хотя и с вашей помощью.
Дельгадо продолжал улыбаться, но его взгляд стал холодным и невыразительным.
– Как связной между тобой и Гувером я требую, чтобы ты переписал этот чертов рапорт. Сохрани факты и не выпячивай свое участие в событиях. Если директор решит, что ты пляшешь под дудку Хемингуэя, он выдернет тебя отсюда с такой скоростью, что, глядишь, оторвет твою тупую голову. И что тогда? Хемингуэй нипочем не согласится взять другого „консультанта“, и я буду вынужден трудиться вдесятеро, наблюдая за „Хитрым делом“ со стороны, когда болваны из гаванского отделения Бюро станут дышать мне в затылок.
Я посмотрел на отпечатанные страницы своего рапорта и ничего не сказал. В эту минуту меня занимало другое – кто из нас лучше владеет смертоносными приемами рукопашной, я или Дельгадо? Было бы интересно выяснить это наверняка.
Дельгадо взял свою сумку, вынул оттуда два досье и положил их на стол.
– Я решил, что они тебе пригодятся. – Он встал и потянулся. – Я схожу пропустить стаканчик, а ты пока почитай.
Оставь папки на столе. Я вернусь сюда и заберу их.
Я понимал, что он ни в коем случае не оставит меня наедине с секретными материалами в пустом доме. Он затаится где-нибудь поблизости, дожидаясь моего ухода.
Первой я открыл папку потоньше. Это было обычное досье ФБР, а не секретные материалы Гувера под грифом „О/К“. Из оглавления на первой странице был ясно, что я не найду здесь ни отчетов наружного наблюдения, ни расшифровок переговоров, ни компрометирующих фотографий, ни аналитических заметок. Личное дело этой женщины ничем не отличалось от миллионов досье ФБР на других американских граждан – результат анонимного доноса или единичных контактов с людьми, состоящими под надзором Бюро; могло случиться и так, что имя женщины попросту мелькнуло где-нибудь при подозрительных обстоятельствах, и на нее завели папку.
Хельга Соннеман, в девичестве Хельга Бисхофф, родилась 11 августа в Дрездене, Германия. Ее отец погиб на службе кайзера в 1916 году – был отравлен газом во время битвы при Сомме.
Мать Хельги вновь вышла замуж в 1921 году, на сей раз за Карла Фридриха Соннемана. У герра Соннемана были три дочери и два сына от предыдущего брака; одна из сводных сестер Хельги, Эмми Соннеман, впоследствии стала женой Германа Геринга.
В 1936 году Эмми познакомила Хельгу с Ингой Арвад.
Арвад тогда работала корреспондентом в Берлине и обратилась к будущей миссис Геринг с просьбой об интервью. Женщины так понравились друг другу, что Эмми пригласила Ингу в свой загородный дом, где Арвад встретилась с двадцатипятилетней Хельгой, которая приехала в Германию, чтобы стать свидетелем величия Третьего Рейха и побывать на закрытой свадебной церемонии сестры.
В согласии с кратким жизнеописанием Хельга Соннеман перебралась в Штаты в 1929 году, сразу после биржевого краха – сначала как студентка колледжа Уэллсли, где ее главными предметами были антропология и археология, потом – как супруга хирурга из Бостона. Этот брак оказался непродолжительным, и во второй половине 30-х Хельга получила американское гражданство, развелась с врачом и поселилась в Нью-Йорке под собственной фамилией. Последние десять лет она работала независимым экспертом по предметам древнего искусства – ее узкой специальностью были резьба и керамика майя, инков и ацтеков. Хельга сотрудничала с рядом ведущих американских университетов, а в настоящее время подвизалась в нью-йоркском Музее естественной истории.
В досье упоминались ее связи с Герингом и другими высокопоставленными нацистами – по всей видимости, Соннеманы были особенно дружны с Гессом, – однако на протяжении 30-х годов поездки Хельги в Германию были редки и ничем не примечательны. Создавалось впечатление, что красавица блондинка не интересуется политикой. За последние десять лет она несколько раз бывала в Европе, но гораздо чаще путешествовала по Мексике, Бразилии, Перу и другим странам Южной Америки.
Разумеется, в досье то и дело встречалось имя Инги Арвад.
Помимо встреч в Германии и Дании, Хельга была одним из тех людей, которых Арвад навещала в Штатах, приехав туда в 1940 году. Более того, Арвад несколько недель прожила в Нью-Йоркской квартире Хельги, пока из Европы не прибыл доктор Поль Фейос. Перекрестные ссылки в досье Соннеман, опиравшиеся на доклады людей, которые следили за Арвад во время посещения ресторанов в компании Алекса Веннер-Грена, ограничивались упоминанием о том, что „среди присутствующих была также мисс Хельга Соннеман, знакомая мистера Фейоса“.
В конце осени 1941 года, вскоре после того, как любовник Инги Веннер-Грен подарил фонду „Викинг“ яхту „Южный крест“, доктор Фейос и Совет директоров фонда пригласили Хельгу в экспедицию в качестве археолога и хранителя найденных ценностей. В наспех отпечатанном сообщении указывается, что 15 апреля текущего года она отправилась на Багамы, чтобы занять место на принадлежащем „Викингу“ судне „Южный крест“, которое, по данным наблюдения, заправлялось там 17 апреля 1942 года. На этом досье заканчивалось.
О Тедди Шелле не упоминалось ни единым словом.
Досье Шелла было намного солиднее папки Соннеман.
Судя по фотографиям и отпечаткам пальцев, переданным на этой неделе в Бюро старшим специальным агентом Р. Г. Ледди (гаванское отделение), лысый бизнесмен, известный на борту яхты под именем Тедди Шелл, однозначно идентифицировался как Теодор Шлегель, абверовский агент, которого разыскивали бразильская федеральная полиция и ДОПС – политическая полиция этой страны, специализирующаяся на контрразведке, а также Особая разведывательная служба ФБР по обвинению в шпионаже в Бразилии.
Теодор Шлегель родился в Берлине в 1892 году. Начав Первую мировую войну солдатом, в 1918 году он ушел в отставку в возрасте двадцати шести лет, в чине лейтенанта. В результате успешной деловой карьеры он возглавил крупнейшую сталелитейную фирму Германии в Крефельде. В 1936 году его направили в Бразилию, чтобы ликвидировать там убыточное отделение фирмы. Шлегель быстро выполнил это задание и учредил новый филиал „Компаниа де Акос Марафон“ – в досье он фигурировал под названием „Сталелитейная компания „Марафон“. В годы, когда Третий Рейх рвался к войне и владычеству над Европой, Шлегель управлял компанией из штаб-квартиры в Рио-де-Жанейро, время от времени наезжая в контору филиала в Сан-Пауло. Также он нередко бывал в Германии и США, знакомясь с работой сталелитейных предприятий в этих странах. К 1941 году Шлегель несколько раз посетил Нью-Йорк под именем Теодора Шелла, датско-германского предпринимателя и филантропа. По данным налоговых органов, одной из некоммерческих организаций, пользовавшихся финансовой поддержкой Шелла, был фонд „Викинг“, зарегистрированный в Делаваре. В светских кругах Нью-Йорка лысого, всегда изысканно одетого Шелла звали Тедди. В досье имелась фотография, на которой „Тедди Шелл“ с бокалом в руках позирует вместе с улыбающимся Нельсоном Рокфеллером.
В рапорте не было указано точно, когда именно Теодор Шлегель, он же Тедди Шелл, был завербован Абвером, однако по наиболее вероятной версии это случилось во время его поездки в Германию в 1939 году. К 1940 году ДОПС и его американские советники из ФБР заподозрили, что Шлегель является немецким шпионом по кличке „Салама“, который передавал сведения о грузоперевозках союзников с помощью потайной радиостанции, находившейся в Рио либо в его предместьях. Одновременно Салама получал и передавал деньги и шифрованные сообщения через немецкую компанию „Дойче Эдельстальверке“, фирму, которая днем вела с ним дела как со сталелитейным магнатом, а ночами пересылала Абверу в Берлин его объемистые донесения.
Первоначальные подозрения Шлегель навлек на себя своими контактами с немецким инженером Альбрехтом Густавом Энгельсом, абверовским шпионом и радиоспециалистом, известным в южно– и центральноамериканских контрразведывательных кругах под кличкой Альфредо.
Мне не было нужды изучать разведсводку о приятеле Шлегеля Энгельсе. За время работы в Мексике, Колумбии и других странах я отлично познакомился с Альфредо. Теоретически Энгельс являлся радистом Шлегеля в Бразилии, однако он с таким блеском осуществлял операции Абвера, что к 1941 году его радиостанция в Рио-де-Жанейро – в ОРС она числилась под кодовым наименованием „Боливар“ – стала информационным узлом немецкой разведки, к которому стекались сведения из Нью-Йорка, Балтимора, Лос-Анджелеса, Мехико, Вальпараисо и Буэнос-Айреса. Вдобавок Альфредо, он же Альбрехт Густав Энгельс, контролировал несколько сотен агентов, беспрепятственно действовавших в этих городах и десятке Других.
Я знал, что в октябре минувшего 1941 года „Душко“ Попов, тот самый „Трехколесный велосипед“, за которым Ян Флеминг в прошлом августе с таким удовольствием ходил по пятам по португальским казино, прилетел в Рио, чтобы обсудить с Альфредо возможность установки мощного секретного передатчика в Штатах. Согласно досье, Теодор Шлегель присутствовал на этой встрече и вернулся в Нью-Йорк вместе с Поповым под именем Тедди Шелла.
Именно Энгельс передал из Берлина Попову список вопросов об организации обороны Пирл-Харбора, интересовавших японцев.
Весной нынешнего года военное руководство Штатов оказало давление на Бразилию, добиваясь прекращения шпионской деятельности Германии в этой стране. Глава Генштаба США Джордж Маршалл направил бразильскому генералу Гоузу Монтейро письмо, в котором просил и требовал, чтобы бразильская армия и полиция предприняли надлежащие меры.
К своему письму Маршалл приложил выдержки из секретных материалов BMP и БКРГ – перехваченные передачи радиостанции „Боливар“ Энгельса с указанием координат и графика движения „Королевы Марии“, которая отправилась без сопровождения на Дальний Восток с девятью тысячами американских солдат на борту.
ФБР перехватило послание Маршалла и сняло с него копию. Один из заключительных абзацев гласит: „Если бы судно было потоплено, что неизбежно повлекло бы гибель тысяч наших солдат, а в общество просочились слухи о том, каким образом враг узнал о маршруте „Королевы Марии“, данный инцидент поставил бы под удар дружбу между нашими странами“.
На простом языке это означало следующее: если бы транспорт был торпедирован в результате передач „Боливара“, а также некомпетентности и бездеятельности бразильцев, американская военная помощь была бы прекращена.
В ответ, как свидетельствует досье, ДОПС и бразильская федеральная полиция, понукаемые ФБР, BMP, OPC и армейской контрразведкой США, со скрипом начали аресты в районах Рио-де-Жанейро и Сан-Пауло.
Теодор Шлегель остался на свободе. Аресты начались в середине марта и продолжались до конца апреля. В согласии с последним документом досье 4 апреля Теодор Шлегель – он путешествовал под именем Тедди Шелла и, судя по всему, не догадывался об участи своих коллег – вылетел на Багамы, а затем в Нью-Йорк. В Нассау он встретился со своим другом Акселем Веннер-Греном, а в Нью-Йорке – с доктором Фейосом и Советом директоров „Викинга“, которые в ответ на очередное филантропическое пожертвование бизнесмена Шелла назначили лысого аккуратного немца руководителем первой экспедиции принадлежащего фонду исследовательского судна „Южный крест“.
– Святой Иисусе, – пробормотал я, смахивая пот со лба.
По сравнению с этими материалами гордиев узел казался чем-то вроде незамысловатого рукоделия бойскаутов.
Я оставил досье на столе и вышел на улицу, залитую палящим солнцем.
* * *
Шифровальный блокнот мертвеца приводил меня в бессильное бешенство.
Должен признаться, я никогда не был особенно силен в криптографии – ни в Квантико, ни в Лагере „X“. Объясняя Хемингуэю абверовскую систему, я выражался весьма расплывчато, но истина заключалась в том, что хотя мне и доводилось довольно часто иметь дело с кодированными сообщениями в Мексике и других местах, как правило, я ограничивался тем, что отсылал их в местное отделение OPC либо вашингтонским экспертам ФБР. В сущности, они умели разгадывать шифры ненамного лучше меня и старались сбагрить эту обязанность BMP, армейской „Джи-2“ или даже разведке Госдепартамента, этому малопонятному органу безопасности, в котором, как полагал Хемингуэй, служил и я.
Скачать книгу [0.39 МБ]
Пирамида