И, наоборот: пелена иллюзий «другого» становится
нашей частью (обычно ненадолго), если мы достаточно
полно прожили темы этих иллюзий.
Вопрос « в чьем присутствии спать?» не менее тотален,
чем вопрос «с кем общаться?».
Конфликт между вашим миром и внутренным
содержанием видения другого обостряет восприятие
только на начальных этапах сновидений и в
дальнейшем становится «помехой или чем-то
излишним».
Сновиденческая задача, непосильная для одного, может
быть решена несколькими объединившимися
сущностями. Конечно, если «общая» задача является
естественно общей для них, то есть поставлена духом.
Основная трудность такой работы — сохранить чистоту
и остроту восприятия, поскольку число имеющихся
проблем умножается на число присутствующих. Также
труднее «отпуститься» от той ветви древа жизни, на
которой мы «сидим», поскольку тотальное доверие к
другому действительно не заменимо искусственными
суррогатами, а само по себе встречается не так уж
часто.
Зато общие, резонирующие друг с другом в намерении
роста, приобретают особую силу.
2
Внешние влияния, создающие сны и сновидения —
будь-то полная луна или изменение эпохи,
приближение природного катаклизма или намерения
ваших родственников относительно вас, — интересны
как шанс почувствовать себя частью мироздания,
услышать «гул волны» целого над той частью берега,
которую вы видите.
Для того, чтобы услышать что-то извне, нужно ьыйти
из «своего», отрешиться от собственных шумов.
Чувство открывающегося пространства, с которого
начинается выход из снов, сотканных нашими
чувствами, мыслями, желаниями, в реальность
сновиденческих событий, — чему то в нас необходимо
как глоток свежего воздуха. Мирок, в котором мы
занимаем основную часть, мирок, замкнутый в
скорлупу, дает «течь», когда сновидец ускользает в
открывшемся направлении, в неизвестное Силы и
пустоты, и полноты.
3
Воспринимая что-либо, мы придаем явлению вкус
собственного присутствия, накладываем отпечаток
своего типа гармо нии. Встречаясь с энергетическим
потоком, которому кто-то уже придал «форму», мы
встречаемся с чужими снами.
Можно смотреть сны других людей так же, как слышать
чьи-то мысли. Такие сны легко смешиваются с
открытиями собственных иновременных потоков
(например, впечатлениями прошлых существований).
В повседневной жизни мы легко поддаемся влияниям
других людей, пока в нас не созрело свое, достаточно
отчетливое и целостное понимание происходящего.
Также и в «ночном» дыхании наших тел смешение с
другими существами возможны. Они происходят,
только пока мы недостаточно знаем вкус самих себя.
Пока мы опосредуем реальность снами, такие смешения
почти неконтролируемы. Когда рассматривается опыт
уже сновидений, можно говорить о больших шансах
истинных восприятий по сравнению с бодрствующими
состояниями сознания (во всяком случае, это наверняка
так — для определенного типа людей). Более широким
правилом является то, что пробуждения «там» и
пробуждения «здесь» — взаимосвязаны.
4
С осознанием присутствия следов других существ в тех
областях, которые принято называть «внутренним
миром», появляется проблема разделения на «мое» и
«не мое». Возможно наиболее целесообразен здесь
следующий подход: чтобы к вам ни приходило (будь то
игра существования как встреча с другими или как
открытие самого себя) в любом случае оттенок загадки
будет действителен. Если вы поймете увиденное
абсолютно точно, вы «растворите» образы сна.
И все же, в самой глубине предмета исследования (или
уже за ним) всегда будет оставаться воздух
неизвестности.
Усилия по разделению на «мое» и «не мое», как и
любые трактовки вообще, всего лишь адаптационная
работа, сопутствующая видению тайны творения. Для
сновидения это особенно справедливо, так как
сновидение не есть опыт ума — это опыт зрения-
ощущения, зрения-знания. И чего-то еще.
5
«Я просыпаюсь во сне от чувства, что в темноте
комнаты, где я сплю, есть кто-то еще. Это тот же
дом, его формы совпадают с физическим домом, в
котором я уснул, здесь тоже ночь Присутствие
существа или силы, пробудившее меня, не пугает но
слегка тревожит, как и весь этот мир, безграничный и
неизвестный.
Из смежной комнаты выходит моя бабушка. Наяву она
дав но умерла. По-прежнему темно, но тело и одежды
вошедше\ светятся ровным золотым свечением, и я
прекрасно ее виж\, Краем глаза замечаю, что мое тело
тоже объято подобным свь чением.
Я понимаю, что сам мир, в котором мы с ней
Пирамида