мышц. То же самое и с сознаньем, совестью, этим исключительным преимуществом,
позволяющим нам взвешивать свои поступки, отличать добро от зла. Эта задушевная
речь, обращённая к каждому человеку, к самому приниженному как и к самому
вознесённому, этот голос, шёпот коего может смутить блеск самой великой славы,
не имеет в себе ничего материального.
24
Как только существованье души установлено, тотчас встаёт вопрос о
бессмертьи. Это и есть вопрос наибольшей важности, ибо бессмертье есть
единственное освящение нравственного закона, единственное объясненье,
удовлетворяющее нашим взглядам на справедливость и отвечающее самым высоким
надеждам рода человеческого.
Если наша духовная целостность сохраняется и продолжается чрез непрестанное
обновленье молекул и все преобразованья нашего материального тела, то, стало
быть, так же и их разобщенье, их конечное исчезновенье не смогут её как-то
затронуть в её существовании.4
Мы видели, что ничто не уничтожается во Вселенной. Когда химия и физика
доказывают нам, что ни один атом не теряется, что ни одна сила не исчезает
бесследно ни в чём, как можно поверить тому, что эта целостность, к которой
сводятся все интеллектуальные силы, это сознательное "я", в коем жизнь
освобождается от цепей рока, от фатальной неизбежности, может распасться и
уничтожиться? Не только логика, нравственность, но, как мы покажем далее, и сами
факты, факты чувственного порядка, одновременно физиологические и психические, -
всё спешит представить нам свои доказательства тому, что сознательное существо
сохраняется и после смерти, убедить нас в том, что душа, по ту сторону могилы,
находит себя такой, какой она сама себя сделала своими поступками и трудами за
время своей земной жизни.5
Если б смерть была последним словом всего, если б наши судьбы ограничивались
лишь этой мимолётной жизнью, то разве б были у нас эти устремленья к лучшему, к
совершенному состоянью, о коем ничто на земле не может нам дать никакого
понятья? Разве была б у нас эта жажда знаний, коию ничто не может утолить? Если
б всё прекращалось в могиле, для чего тогда все потребности, все мечты, все
необъяснимые влечения? Этот могучий крик человеческого существа, раздающийся
сквозь столетья, эти бесконечные надежды, неудержимые порывы к прогрессу и
свету, и они - всего лишь принадлежность мимолётной тени, едва успевающего
составиться пред распадом своим скопленья молекул? И что тогда есть земная
жизнь, столь короткая, что даже при своей наибольшей длине она не позволяет нам
достичь пределов науки; настолько исполненная бессилием, горечью,
разочарованьем, что ни в чём не может дать нам полного удовлетворения? И после
того, как нам показалось, будто мы наконец достигли предмета наших ненасытных
желаний, что тогда вновь и вновь влечёт нас к какой-то всегда далёкой и всё так
же недоступной цели? Та настойчивость, с какой мы продолжаем искать, всем
разочарованьям вопреки, некий идеал, не существующий в этом мире, некое счастье,
постоянно от нас ускользающее, является достаточным указаньем на то, что есть
нечто иное, помимо настоящей жизни. Природа никогда не даёт живому существу
напрасных стремлений и несбыточных надежд. Беспредельные потребности души
необходимо и неизбежно зовут к беспредельной жизни.6
25
Чувство абсолютной справедливости говорит нам, что и животное, не более чем
человек, не должно жить и страдать ради того только, чтоб исчезнуть в небытии.
Восходящая и непрерывная цепочка, по всей видимости, соединяет и связует друг с
другом все существа: минерал с растением, растенье с животным, а животное с
человеком. Она может соединять их двояко: как материально, так и духовно. Обе
эти формы эволюции параллельны и взаимообусловлены, поскольку жизнь есть не что
иное, как проявленье Духа.
Душа, после длительного формирования на низших ступенях жизни, достигает
наконец человеческого состоянья; здесь она обретает сознанье и больше уже не
может спуститься назад. На всех этапах формы, кои она приобретает, суть
выражения её действительной значимости. Не надо обвинять Бога за то, что Он
создал формы безобразные и зловредные. Существа могут быть наделены лишь той
внешностью, которая отвечает их склонностям и превратным привычкам. Случается,
что души человеческие избирают себе тела немощные и болезненные за тем, чтоб
обуздать свои страсти и обрести качества, необходимые для их дальнейшего
продвижения; но в низшей природе никакого выбора производиться не может:
существо вынуждено падать вниз под властью тех влечений, кои оно само развило в
себе.
Это постепенное развитие может быть обнаружено всяким внимательным
наблюдателем. Так у животных домашних различия в характере весьма существенны. А
среди одних и тех же самых видов животных, некоторые индивиды кажутся
значительно более развитыми, нежели остальные его представители. И кое-кто из
них наделён качествами, существенно приближающими их к человеку; животные эти
способны питать преданность и проявлять самоотверженность. Поскольку материя не
способна любить и чувствовать, то необходимо допустить существованье в них некой
души в зародышевом состоянии.
И нет, между тем, ничего, что было бы величественней, справедливее, что
более бы соответствовало закону прогресса, чем это восхожденье душ,
осуществляющееся по последовательным этапам, в ходе коих оне сами создают и
формируют себя, мало-помалу освобождаются от тяжёлых инстинктов, пробивают
панцирь своего эгоизма, для того чтоб пробудиться к жизни разума, любви,
свободы. В высшей степени справедливо и беспристрастно то установленье
божественного закона, чтобы та же самая пора ученичества была пережита всеми и
чтобы каждый достигал высшего состоянья, лишь обретя к нему необходимые
склонности и выработав в себе новые потребности.
Но в день, когда душа, достигнув человеческого состоянья, завоевала себе
самостоятельность, свою нравственную ответственность и осознала свой долг, она
всё же ещё не достигла своей цели, не завершила своей эволюции. Истинное дело
её, далёкое от завершенья, как раз тогда только и начинается; новые задачи зовут
её. Битвы прошедшего - всего лишь прелюдия тех, что уготованы ей её грядущим. Её
возрожденья в материальных телах будут следовать одно за другим в этом земном
мире. И всякий раз, с омоложенными органами, она будет возобновлять дело
самосовершенствованья, прерываемое смертью, для того, чтоб продолжить его и
пойти ещё дальше. Душа, эта вечная странница, должна таким образом подняться от
мира к миру, дабы возойти к благу, к добру, к бесконечному разуму, обрести новые
званья и степени, возрасти в знании, мудрости, добродетели, любви.
26
Каждое из наших земных существований - не что иное, как эпизод нашей
бессмертной жизни. Никакая душа не смогла бы за такой краткий промежуток
времени, как наша жизнь, очиститься от своих пороков, заблуждений, ото всех
Пирамида