живал этих взглядов. Вся система (включенная в доминаторную модель) поощряла и вознаграждала
пассивность, подчинение и созависимость. Мы с приятелем в конце концов разорвали наши отношения.
После окончания колледжа я нашла работу в школе в небольшом фермерском городке, очень похожем на
наш родной город, где сельские модели ролей и взаимоотношений ощущались как привычные. Я сразу же
стала встречаться с Хербом, преподавателем сельскохозяйственных дисциплин в этой школе, и через
четыре месяца мы поженились.
К этому времени сказалось напряжение, вызванное поддержанием внешнего противозависимого поведения.
Я быстро подчинилась своим созависимым потребностям в симбиозе и покровительстве. Я перевела все
свои сбережения на имя Херба вместе с правом распоряжаться ими. Я быстро забеременела и оставила
преподавание к концу первого года работы.
В замужестве я приняла на себя очень пассивную роль, такую же, как роль моей матери в ее взаимо-
отношениях с отцом. Я спроецировала свою мужскую часть на Херба, и мы создали очень традиционные
взаимоотношения с жесткими ролями. Я готовила еду, шила, убирала и старалась быть идеальной женой, а
он распоряжался деньгами, добивался порядка и создавал правила. У нас родилось два сына с разницей в
пять лет. Большую часть времени мы жили вдали от наших семей, и поэтому у меня была поддержка
только моих сыновей и Херба. Я была очень одинока, но Херб отговаривал меня от попыток отважиться на
чтоBлибо вне домашнего очага.
Учитывая весь мой опыт семейной жизни и ухода за детьми, я отдавала роли жены/матери все, что могла. Я
решила создать семью с такой степенью близости, которой мне всегда хотелось. Мои потребности в
близости и защите были настолько сильными, что я работала даже упорнее, когда во взаимоотношениях
наступали трудные моменты.
После девятнадцати лет борьбы за удовлетворение своих эмоциональных потребностей такими болез-
ненными способами я оказалась физически истощенной и психологически опустошенной. Я чувствовала
себя так, будто умираю и совершенно потеряла себя. В состоянии кризиса я обратилась за консультацией.
Терапия помогла мне обосновать свои потребности и поддержала меня в намерении изменить себя и свои
взаимоотношения. Я присоединилась к терапевтической группе, которая помогла мне увидеть, насколько
универсальны мои обстоятельства, и поддержала меня в проведении изменений в моей жизни. Это оживило
мое восприятие периода обучения в колледже, когда я видела что-то лучшее для себя. Я прочла десятки
книг и записалась на семинары и мастерские личностного роста. Я нашла поддержку у Анонимных Обжор
(зависимость, характерная для моей семьи) и в университетских аудиториях, когда решила продолжить
обучение и получить ученую степень. Все это поддерживало мое представление о лучшем образе жизни.
Херб и я несколько раз ходили на консультации вместе. Я надеялась, что мы сможем превратить наши
взаимоотношения в нечто более полноценное. Однако после двух-трех сессий стало очевидно, что моя
мечта не осуществится. Херб хотел, чтобы я вернулась к старой форме взаимоотношений. В конце концов
мы развелись, и я сама занялась своей жизнью.
Мой руководитель в университете предложил мне работать над докторской диссертацией, но я решила
сначала позаниматься год в аспирантуре. В течение этого года я посещала семинар с Джин Хустон, а затем
записалась в ее “Школу Тайн”, на тренинговую программу в Нью-Йорке, где встретила Берри.
ИСТОРИЯ БЕРРИ
Я был первым сыном в рабочей семье, стремящейся вверх по социальной лестнице и входившей в состав
расширенной семьи, которая жила в маленьком городе. По словам матери, я родился легко (за 30 минут), но
наша связь с ней оказалась непрочной. Я был младенцем-неудачником и чуть не
умер в возрасте шести недель из-за нехватки молока у матери. Дальнейшую связь в этот период
обеспечивала моя бабушка со стороны отца, а позже, когда мне исполнилось десять месяцев, — очень
хорошая няня-кормилица.
Когда я был маленьким, мой отец или отсутствовал, или болел. Он много работал, получил травму во время
несчастного случая на работе и страдал от хронического респираторного заболевания. Его не было рядом,
чтобы оказать мне поддержку в развитии независимости от тех, с кем я был связан. Я оказался запутанным
в созависимой расширенной семье.
Позже в детстве я находился под доминаторным воздействием посланий “Будь осторожным” и попыток
угождать моим “матерям”. Когда я учился в начальной школе, моя бабушка давала мне 10 центов за каждую
отличную оценку по поведению, поощряя приспособленческое поведение. Я вспоминаю, как мать иногда
кричала на меня, а отец потом спасал, сообщая мне по секрету, что мать не имела в виду того, о чем
говорила. Мой дедушка спасал моего отца от его родительских обязанностей, проводя со мной время,
когда отца не было дома.
Подростковый возраст был неустойчивым, и в школе у меня начала появляться неуверенность в себе.
Студентом-второкурсником я попал в университетскую баскетбольную команду и окончил высшую школу,
играя в баскетбол и в бейсбол. Я также присоединился к Де Молей и за два года поднялся по служебной
лестнице до самой высокой должности.
Мы встретились с Фран, когда я учился на втором курсе колледжа. Она как раз заканчивала школу. Через
два с половиной года мы поженились и начали воссоздавать созависимые модели, которые были хорошо
знакомы нам обоим. У нас обоих были затруднения с интимностью, и нам удавалось избегать друг друга,
ссылаясь на несовпадающие часы работы и расписания школьных занятий в течение первых шести лет
брака. Во время моих занятий в аспирантуре и сразу после получения ученой степени наш брак начал
распадаться. К этому времени у нас родилось двое маленьких детей, которые были воплощением заветной
мечты Фран. Я почувствовал, что хочу большей близости, чем нужно ей, но она была намерена учиться. Эта
фаза наших отношений длилась от восьмого до десятого года совместной жизни. Я думаю, что никого из нас
не привлекала перспектива остаться без семьи, поэтому страх одиночества удерживал нас вместе. В
течение этого времени мы пытались выстроить более кооперативные взаимоотношения. Я научился
готовить и заботиться о себе дома, а она научилась бывать вне дома. Я прошел трехлетний nерапевтичес-
кий курс, посвященный повторению родительского воспитания, и заполнил некоторые крупные провалы в
своем развитии. Я усилил свое базовое доверие, перестал видеть себя как “особого” (и, следовательно,
отличного от других) и развил большее постоянство объекта. Когда произошли эти изменения, мы обна-
ружили некоторые области несовместимости, которые раньше не замечали: наши цели и видение мира
были очень разными, а совместное существование не способствовало нашему личностному росту.
Мы решили развестись и искать свои пути раздельно. После нескольких месяцев одиночества и коротких
романов я начал встречаться со своей старой знакомой Барбарой, которая год тому назад развелась с
мужем. Мы обнаружили, что у нас много общего. Через восемь месяцев мы сбежали с ней в Рено. Я
чувствовал себя так, будто встретил близкого по духу товарища. Барбара была моей идеальной женской
половиной, а я был ее идеальной мужской половиной. Наши взаимоотношения подталкивали каждого из нас
к тому, чтобы жить в соответствии с планами другого. Проблемы начинались тогда, когда кому-то из нас не
удавалось соответствовать одной из таких проекций. По мере усиления проблем я обнаруживал, что
становлюсь все более и более безжизненным и одномерным.
Барбара выяснила, что в детстве стала жертвой инцеста и страдала булимией — расстройством питания.
Она очень упорно работала, чтобы справиться с этими проблемами, а я очень упорно работал, делая то,
чему был обучен, — заботился о ней. Я стал лакеем в наших взаимоотношениях, всегда стараясь угождать
и не огорчать. Я опять стал проходить терапию, чтобы выйти из этой роли, и начал отстаивать свою
независимость в наших взаимоотношениях. Я осознал, что все еще сопротивлялся тому, чтобы понять
проблемы Барбары, и пытался управлять и манипулировать ею, направляя обратно к тому идеализи-
рованному образу, который сам создал.
Наконец, я нашел ключ: капитуляция. У капитуляции была мужская и женская формы, которые мне нужно
было усвоить. Мужская форма включала в себя готовность ухаживать за собой без ощущения вины, а
женская — готовность воспринимать или принимать Барбару и ее проблемы без сопротивления. Терапия
помогла мне справиться с мужской формой, а женскую я усвоил вместе с Барбарой. Вместе эти два понятия
помогли мне избавиться от основных созависимых моделей.
К сожалению, я совсем недолго наслаждался этими достижениями во взаимоотношениях с Барбарой,
потому что примерно через шесть недель после моего прорыва во взаимоотношениях она погибла в
результате несчастного случая, катаясь на лыжах. Моя жизнь была разбита. Я остался один и не был
уверен, что хочу жить. Это было реальное испытание моих позиций. Мне нужно было заботиться о своей
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида