своих историй и кто поставляет им сведения.
В спокойной обстановке, когда пациент чувствует себя защищенным, я
предлагаю похищенным сфокусировать внимание на дыхании. В данном случае
дыхание является тем инструментом, с помощью которого концентрируется
внимание и из отдельных фрагментов начинает складываться целое. Я убедился,
что этот подход чрезвычайно эффективен в работе с пациентами. Вероятно, это
как-то связано с необычайной интенсивностью задействованных видов энергии,
по-видимому, обусловленной сильными впечатлениями от событий. Эти
впечатления находят свое выражение в физических ощущениях, в движениях, в
сильных эмоциях, особенно в ужасе, гневе и печали, которые проявляются по
мере того, как у похищенного выкристаллизовываются его воспоминания.
После простой индукции, включающей совокупность образов,
действующих успокаивающе, производится последовательная систематическая
релаксация частей тела, при этом внимание пациента многократно и часто
переключается на дыхание. Я поощряю испытавшего представить себе спокойное
место, в которое он может автоматически вернуться в любой момент во время
сеанса. Это позволяет испытавшему регулировать темп углубления в материал.
Таким образом я последовательно провожу свой принцип приоритетности блага
пациента.
Как это часто бывает с людьми, пережившими травмирующие события,
испытавшие на долгое время забывают их, полностью или частично, но
впоследствии желают вспомнить то, что с ними произошло. Иногда существует
опасность, что при развертывании цепи образов развитие травмирующего опыта
будет вновь опережать действие защитных механизмов. Я объясняю пациенту, что
мне важнее добиться органичного внедрения воспоминаний в его сознание,
нежели услышать от него "историю". Если мы будем продвигаться в разумном
темпе, история выявится сама собой.
После того как мы добьемся непринужденного состояния пациента
(впрочем, часто окрашенного некоторой долей страхов и сомнений), установим
нужный нам темп и определим средства "добычи" воспоминаний, мы переходим
собственно к процессу исследования опыта похищения. В последующих главах я
подробно описываю работу с некоторыми своими пациентами. Обратите внимание
на то, как сосредоточение внимания на дыхании в наиболее драматичные моменты
сеанса позволяет сохранять душевное равновесие пациента. Мой метод основан
на "заземлении" страха непосредственным свежим восприятием пациента и
торможении деятельности его сознания, посредством которой он пытается
осмыслить то, что с ним произошло. В некоторые моменты я нежно прикасаюсь к
плечу пациента, давая понять, что нахожусь рядом. Но этот прием необходимо
применять крайне осмотрительно, так как любой физический контакт может
стократ усилить травматический эффект воспоминания, которое в данный момент
переживает испытавший.
В конце сеанса у пациента может развиться сильное напряжение во
всем теле или начаться спазмы отдельных групп мышц, как правило, почему-то в
руках. Можно применять прием усиления напряжения по Крофту, позволяющий
разом освободиться от спазмов. Кроме того, на этой стадии мы посвящаем
некоторое время обсуждению материала, всплывшего во время сеанса. Этот
разговор позволяет более полно внедрить пережитый опыт в реальное сознание.
Именно в это время в душе многих испытавших начинается острая внутренняя
борьба - они бьются над разрешением вполне естественно возникающей проблемы,
спрашивая себя, насколько достоверны и точны их воспоминания. Нередко
пациенты спрашивают меня, как им следует относиться к тому, что они
вспоминают во время сеанса.
Проблемы достоверности воспоминаний, всплывших под гипнозом,
точности неполных или ранее угнетенных воспоминаний, возможное влияние
потенциальной необъективности исследователя, а также соотношение значимости
физических и психологических свидетельств в оценке реальности феномена
похищения рассматриваются в приложении А.
Вопросы эпистемологии, в первую очередь значения сознания как
инструмента познания, будут с нами на всем протяжении этой книги. В этой
работе, как, впрочем, в любой грамотной работе, психика исследователя, или,
точнее, взаимодействие психики исследователя и пациента, является средством
обретения знания. На заключительной стадии мы анализируем материал и
формулируем выводы, стараясь проявлять максимальную объективность. Однако
изначально сбор информации производился недуалистично, то есть посредством
интерсубъектного развертывания взаимодействия исследователя и испытавшего.
Таким образом, в отсутствие физических средств верификации, достаточных для
того, чтобы удовлетворить обычные требования науки к доказательности, сам
опыт, то есть событие в жизни испытавшего, сообщение об этом опыте и
восприятие его психикой исследователя - это единственное, чем мы
располагаем, получая информацию о похищениях. Таким образом, с точки зрения
доказательности, наша беда в том, что у нас есть физические свидетельства,
но нет доказательств.
Когда испытавшие спрашивают меня, как им расценивать достоверность
истории, открывшейся им в неординарном состоянии сознания, я могу ответить
лишь одно: элементы, аналогичные фигурировавшим в их истории, часто
обнаруживаются в историях других испытавших, явно не страдающих психическими
расстройствами. Я также говорю, что выраженные ими эмоции показались мне
вполне реальными, и я не нахожу других разумных объяснений накалу
переживаний, обнаружившемуся в их рассказах. И, наконец, я говорю своим
пациентам, что у меня нет ответов, я лишь исследую явление - с их помощью.
В конце приема я прошу пациента позднее позвонить либо мне, либо
моей ассистентке Пэм Кейси, которая присутствует на большинстве встреч с
пациентами. По телефону мы обсуждаем ретроспективно вскрывшиеся
обстоятельства. Обычно пациенты звонят нам, а если мы не дожидаемся от них
звонка, то звоним сами. Нас интересует, как пациент справляется с острыми
эмоциями, порожденными воспоминаниями, какие новые обстоятельства он
вспомнил, придя в сознание после сеанса, как пациенты переживают то, что я
называю "онтологическим шоком". Дело в том, что до гипноза пациент обычно
бессознательно цепляется за традиционные представления о реальности - ему
легче считать, что все события ему приснились или привиделись под действием
какого-нибудь мелкого нервного расстройства. Но и открыв для себя, что речь
Пирамида