Стоменов: -- ...Ты с нами? Ты наш? Ты знаешь те истины, которыми ведаем
мы!?.. Нет? Чего же ты хочешь тогда?.. Отомстить? Убить? Превратить
своих врагов в больных и немощных людей? Уничтожить все то, что для
тебя есть Помеха, но не соприкасаясь с нашей силой, нашей верой, нашими
знаниями?.. Так устроен мир: если Слабый ударил в спину ножом Сильного,
если выстрелил из подворотни -- кто слаб здесь, а кто силен? Скажи мне,
Ты, претендующий на могущество! Жалкая букашечка, ты сидишь и боишься
меня, тайком стираешь пот со своих ладоней, тискаешь липкую рукоять
своего пистолета...
(Шепотом, наклоняясь): Давай, давай, я тебе подскажу, я тебе помогу. Не
слушай меня, просто иди за моим голосом -- и тебе откроется дверь, в
которую ты войдешь...
Молчи! Три дня молчи, не пророни ни слова. Лучше всего уединиться,
чтобы посторонние тебе не помешали. Это ты сможешь, я знаю. Некоторые
разговаривают во сне, но ты не из таких... (сигнал прекратить запись
допроса).
К женщинам тебя не тянет, это не очень хорошо. Когда есть желание,
которому ты не даешь реализоваться, оно рождает истерию -- это энергия,
если уметь ею пользоваться. Но ты не умеешь... В дубовую коробочку,
которую ты достанешь, набери земли с могилки. С какой именно -- я
говорю, а ты идешь за моим голосом. Недруг твой мужчина -- и это
первое: бери землю с мужской могилы. Найди смерть случайную, нежданную
-- таких много сейчас: вдруг -- и нет человека. Коробочку свою землей с
этой могилы наполни, а собирай ее только после полуночи... Укради еще
вещицу, в его руках частую, она тебе понадобится. Фотографию его отдашь
в ателье, закажешь надгробный портрет небольшого размера. Как только
земля могильная, портрет, вещь будут у тебя -- с полуночи любого дня
МОЛЧИ! Три дня и три ночи уединись и не пророни ни слова. Идешь в
первую полночь за голосом моим и хоронишь на краюшке кладбища свою
кошку, которую ты убьешь... (сигнал продолжить запись). Есть земля
обычная, а есть земля кладбищенская: мир земной и мир иной, и между
ними граница идешь за моим голосом, как мостик между берегами рек...
Кошку закопаешь на мостике этих миров и проведешь по нему врага
своего... Отсюда -- туда. Во вторую полночь зажги свечу долгую или
огонь разведи, только лишь бы само горело, пламя было. Костер лучше
будет, ибо шерсти клок кошачьей, когда почувствуешь себя
соответствующе, бросишь в огонь и затем спи... Сиди рядом с огнем и
вспоминай все те беды, с врагом связанные. Не анализируй, не размышляй
-- вспоминай, вспоминай, вспоминай... Когда ярость переполнит тебя --
бросай шерсть в огонь, после чего ты вскоре уснешь. В третью полночь
рядом с зарытой кошкой выроешь могилку, положишь туда вещь его,
засыплешь запасенной могильной землей, положишь сверху портретик
надгробный и камушками выложишь сегодняшний год. После этого -- если
вправду все сделал как надо -- умрет твой враг, если небрежен был в
чем-то -- очень худо ему будет, ошибешься и землю с женской могилы
возьмешь -- то жену его бесплодною сделаешь...
Без меня не сможешь ты этого, но я тебе подсоблю. Когда и где -- не
говори, я и так узнаю... У врага твоего будет две могилы на этой земле:
твоя, магическая, и его, та, на которой он будет похоронен...
Следователь: -- Стоменов, вы отдаете себе отчет в том, что вы говорите
здесь?
Стоменов: -- Отдаю, мил человек. У тебя даже ладони потеть...(сигнал
прекратить запись) перестали...
Кристо Ракшиев (дневники):
С самого начала во всем этом была какая-то чертовщина, бесовщина,
мистификация. 79-летний старик, а мне только пятьдесят один, а сравните
меня и его: да я ему, черт подери, в папы гожусь! Рослый, почти метр
восемьдесят пять, широкоплечий, абсолютно седая голова, но лицо --
ей-богу! -- от силы сорокалетнего. Я слышал, как перешептывались
медики, пожимали плечами: здоров был, как бык, -- в 79 лет!!! Зрение,
слух в норме, кровь, сердце, нервная система, печень, половые органы --
ха! Я думаю, в постели с женщиной он дал бы молодежи трехкратную фору.
Глаза у него были карие, яркие, невыцветшие, как это обычно бывает у
стариков. Такие выразительные глаза -- чаще всего спокойные, уверенные,
иногда даже равнодушные. Один раз он весело подмигнул мне -- я был с
ним в комнате допросов без следователя, тот куда-то срочно вышел,
охрана была на входе... Чего бояться -- Стоменов постоянно приковывался
наручниками к металлическому столу, вмурованному ножками в пол... Но
меня иногда озноб бил от страха. Он подмигнул мне, выразительно тряхнул
скованными руками и то ли спросил, то ли предложил: "Хошь сломаю?" Я
вздрогнул, пожал плечами, отвел глаза, он усмехнулся, сказал: "Не
боись, сынок..."
Он говорил уверенно, долго... Его почти никогда не перебивали:
заговорил -- так пускай мелет, пиши, потом разберемся, когда сыщики
наши чего-нибудь да накопают. Но время шло, Стоменов говорил, а
следствие результатов не давало. Потом приехали Советы, их следователь
слушал его уже как-то целенаправленно, часто задавал вопросы, делал у
себя какие-то пометки. Я по-прежнему стенографировал, а дома строчил
стенограммы по памяти, засыпая иногда прямо за письменным столом...
Много позже я осторожно наводил справки у людей, которые имели дело с
гэбэшными архивами, но так толком ничего и не узнал. Одни говорят, что
дело Стоменова Советы вывезли, другие -- что никому это на хер не надо,
и все сожгли к чертовой матери...
Родителей этой убитой девки так и не нашли. Я же говорю, бесовщина,
словно они оба с луны свалились... Когда Стоменов сказал, что он
урожденный русский и заговорил на русском языке, рабочие версии
следствия полетели к чертям собачьим, и дело было с радостью сбагрено
Советам. Дело, в общем-то, прикрыли сразу, выясняли только -- что за
фрукт и с чем его едят.
Тэги:
Колдовство Чёрная магия
Скачать книгу [0.64 МБ]
Пирамида