Как только я вылез из машины, я пожаловался дону Хуану, что плохо
себя чувствую.
- Садись, садись, - сказал он мне мягко и почти за руку подвел меня к
своему порогу. Он улыбнулся и похлопал меня по спине.
За две недели до того, 4 августа, дон Хуан, как он говорил, переменил
свою тактику со мной и позволил мне съесть несколько батончиков пейота. Во
время моего последнего галлюцинаторного опыта я играл с собакой, которая
жила в том доме, где проходила пейотная сессия. Дон Хуан истолковал мои
взаимодействия с собакой, как совершенно особенное событие. Он утверждал,
что в момент силы, вроде того, в котором я тогда жил, мир обычных
поступков не существует, и ничего не может быть принято наверняка. Что
собака была не собакой, а воплощением мескалито, силы или духа
содержащегося в пейоте.
Последующие эффекты опыта были в общем смысле усталостью и
меланхолией, а также исключительно живыми снами и кошмарами.
- Где твои письменные принадлежности? - спросил дон Хуан, когда я
уселся на порог.
Я оставил свои записные книжки в машине. Дон Хуан вернулся к машине
и, осторожно вытащив мой портфель, принес и положил его рядом со мной. Он
спросил, ношу ли я обычно свой портфель, когда я хожу. Я сказал, что да.
- Это безумие, - сказал он. - я сказал тебе, чтобы ты ничего не носил
в руках, когда идешь. Заведи рюкзак.
Я засмеялся. Мысль о том, чтобы носить свои заметки в рюкзаке, была
смешной. Я сказал ему, что обычно я ношу костюм, и рюкзак поверх костюма с
жилетом будет слишком необычным зрелищем.
- Одевай свой пиджак поверх рюкзака, - сказал он. - пусть лучше люди
думают, что ты горбат, чем калечить свое тело, таская все это.
Он сказал, чтобы я вытащил свою записную книжку и записывал.
Казалось, он делал сознательное усилие к тому, чтобы успокоить меня.
Я опять пожаловался, что чувствую физическое неудобство и странные
ощущения несчастности.
Дон Хуан засмеялся и сказал:
- Ты начинаешь учиться.
Затем у нас был очень долгий разговор. Он сказал, что мескалито,
позволив мне играть с ним, указал на меня, как на "избранного" человека. И
что, хотя он был ошеломлен этим знаком, поскольку я не был индейцем, он
собирается, тем не менее, передать мне некое секретное знание. Он сказал,
что он сам имел "бенефактора", который научил его тому, как стать
"человеком знания".
Я почувствовал, что должно случиться что-то ужасное. Откровение, что
я был его избранным человеком плюс совершенно прямая чуждость его жизни и
тот разрушительный эффект, который пейот имел на меня, создали состояние
невыносимого сопротивления и нерешительности. Однако, дон Хуан не обратил
внимания на мои чувства и порекомендовал, чтобы я думал только о том чуде,
что мескалито играл со мной.
- Ни о чем больше не думай, - сказал он. - все остальное придет само.
Он поднялся и мягко погладил меня по голове, а затем сказал очень
тихим голосом:
- Я собираюсь учить тебя тому, как быть воином. Точно так же, как я
учил тебя охотиться. Однако, я должен предупредить тебя, что изучение
того, как охотиться, не сделало тебя охотником, точно так же, как
изучение, как стать воином, не сделает тебя им.
Я испытал чувство замешательства, физического неудобства, которое
граничило с нетерпением. Я пожаловался на слишком живые сновидения и
ночные кошмары. Он, казалось, минуту раздумывал, а затем снова сел.
- Это заколдованные сновидения, - сказал я.
- У тебя всегда были заколдованные сновидения, - бросил он в ответ.
- Говорю тебе, что на этот раз они действительно более колдовские,
чем я когда-либо видел.
- Не заботься о том, это просто сны. Точно так же, как сны любого
обычного спящего, они не имеют силы. Поэтому, что пользы заботиться о них
или говорить о них.
- Они заботят меня, дон Хуан. Разве нет чего-нибудь такого, что бы я
мо г сделать, что остановить их?
Ничего. Дай им пройти, - сказал он. - теперь пришло время стать
доступным силе, и ты начнешь с того, что ухватишься за с н о в и д е н и я
.
Тон его голоса, когда он сказал "сновидения", заставил меня думать,
что он использует это слово каким-то особым манером. Я раздумывал над тем,
какой вопрос ему следует задать, когда он вдруг начал говорить.
- Я никогда не рассказывал тебе о видении снов. Потому что до сих пор
я был озабочен лишь тем, чтобы научить тебя, как стать охотником, - сказал
он. - охотнику нет дела до манипуляции с силой, поэтому его сны, это
просто сны. Они могут глубоко затрагивать, но остаются только снами, а не
сновидением.
Воин, с другой стороны, ищет силу, и одна из широких дорог к силе
есть сновидение. Можно сказать, что это различие между охотником и воином
состоит в том, что воин находится на своем пути к силе в то время, как
охотник ничего о ней не знает или почти ничего.
Решение относительно того, кто может быть воином, а кто может быть
только охотником - не наше. Это решение находится в царстве сил, которые
руководят людьми. Вот почему твоя игра с мескалито была таким важным
знаком. Эти силы привели тебя ко мне. Они привели тебя на ту автобусную
станцию, помнишь? Какой-то клоун подвел тебя ко мне. Отличный знак -
клоун, указывающий на тебя. Поэтому я учил тебя, как быть охотником. А
затем еще один отличный знак - сам мескалито, играющий с тобой. Понимаешь,
о чем я говорю.
Его колдовская логика подавляла. Его слова создавали зрелище меня,
поддающегося чему-то страшному и неизвестному. Чему-то такому, чего я не
добивался и о существовании чего не подозревал даже в самых диких
фантазиях.
- Что ты полагаешь, мне следует делать.
Стать доступным силе. Уцепиться за свои сны, - ответил он. - ты
называешь их сны, потому что у тебя нет силы. Воин, будучи человеком,
который ищет силу, не называет их сны. Он зовет их реальным.
- Ты хочешь сказать, что он воспринимает свои сны, как реальность?
- Он не воспринимает ничего, как что-либо другое. То, что ты
называешь снами, является реальностью для воина. Ты должен понять, что
воин не дурак. Воин - это не запятнанный охотник, который охотится за
силой. Он не пьян, не безумен, у него нет ни времени, ни расположения,
Тэги:
Шаманизм
Пирамида