забавной. Он действительно бежал, как юноша. Его ноги двигались так, как
если бы он захватывал мягкую красноватую землю пустыни для того, чтобы
катапультироваться через меня. То я видел, что он надо мной смеется, а то
через секунду он уже тащил меня за руку.
Через некоторое время он стал уговаривать меня продолжить поиски
подходящего для отдыха места. Мы продолжали идти, но я не замечал и не
"чувствовал" совершенно ничего. Может быть, если бы я был более
расслаблен, то я бы заметил или почувствовал что-нибудь, однако, я
перестал сердиться на него. Наконец, он указал на какие-то камни, и мы
остановились.
- Не разочаровывайся, - сказал дон Хуан. - нужно долгое время, чтобы
правильно натренировать глаза.
Я ничего не сказал. Я не собирался разочаровываться из-за чего-то,
чего я совсем не понимал. Однако, я был вынужден признать, что уже трижды,
с тех пор как я начал навещать дона Хуана, я становился очень сердит и
бывал разъярен до такой степени, что чуть ли не заболевал, сидя на тех
местах, которые он называл плохими.
- Трюк состоит в том, чтобы чувствовать глазами, - сказал он. -
сейчас твоя проблема в том, что не знаешь, что чувствовать. Однако же это
придет к тебе с практикой.
- Может быть, ты скажешь мне, дон Хуан, что я должен чувствовать?
- Это невозможно.
- Почему?
- Никто не может тебе сказать, что ты будешь ощущать. Это не тепло и
не свет, и не сияние, и не окраска. Это что-то еще.
- Можешь ты описать это?
- Нет. Все, что я могу сделать, так это дать тебе технику. Как только
ты научишься разделять изображения и видеть все вдвойне, ты должен
фокусировать свое внимание на участке между этими двумя изображениями.
Любое изменение, стоящее внимания, будет происходить именно там, в этом
районе.
- Какого рода эти изменения?
- Это неважно. Важно чувство, которое ты будешь получать. Все люди
различны. Ты видел отблеск сегодня, но это ничего не значит, потому что
отсутствовало чувство. Я не могу тебе рассказать, как чувствовать, ты
должен научиться этому сам.
В течение некоторого времени мы отдыхали в молчании. Дон Хуан закрыл
свое лицо шляпой и оставался неподвижным, как если бы спал. Я ушел в
записывание своих заметок, пока он не сделал внезапного движения, которое
заставило меня подскочить. Он резко сел и посмотрел на меня, делая
гримасу.
- У тебя есть склонность к охоте, - сказал он. - именно этому ты
должен учиться охоте. Ты больше не будешь говорить о растениях.
Он выставил на секунду вперед свою челюсть, затем хитро добавил:
- Во всяком случае, я не думаю, что нам придется это когда-либо
делать. Не так ли? - и засмеялся.
Остаток дня мы провели, бродя в разных направлениях, в то время, как
он давал мне невероятно детальные объяснения о гремучих змеях. То, как они
гнездятся, то, как они двигаются, их сезонное поведение, их уловки и их
привычки. Затем он продолжал разрабатывать каждый из пунктов, которые
заметил и, наконец, он поймал и убил большую змею. Он отрезал ей голову,
вычистил внутренности, ободрал, а мясо пожарил. В его движениях была такая
грация и ловкость, что чистым удовольствием было просто находиться рядом с
ним. Я слушал его и следил за ним очарованно. Концентрация внимания у меня
была настолько полной, что весь остальной мир практически исчез.
Есть змею было грубым возвращением в мир обычных дел. Я почувствовал
тошноту, как только начал жевать кусочек змеиного мяса. Это было ложное
отвращение, поскольку мясо было прекрасно. Но мой желудок, казалось, был
независимой единицей. Я едва смог проглотить кусочек. Я думал, что у дона
Хуана будет сердечный приступ из-за того, как он смеется.
После этого мы уселись для ленивого отдыха в тени скал. Я начал
работать над своими заметками, и их объем заставил меня понять, что он дал
мне поразительно большое количество информации о гремучих змеях.
- Твой охотничий дух вернулся к тебе, - сказал дон Хуан с серьезным
видом. - теперь ты попался.
- Прошу прощения?
Я хотел, чтобы он уточнил свое заявление относительно того, что я
попался, но он только смеялся и повторял его.
- Как я попался? - настаивал я.
- Охотники всегда будут охотиться, - сказал он. - я сам охотник.
- Ты хочешь сказать, что охотишься для того, чтобы жить.
- Я охочусь для того, чтобы жить. Я могу жить повсюду на земле.
Он указал рукой на все окружение.
- Быть охотником значит, что ты много знаешь. Это значит, что ты
можешь видеть мир по-разному. Для того, чтобы быть охотником, нужно быть в
совершенном равновесии со всем остальным. Иначе охота превратится в
бессмысленное повседневное занятие. Например, сегодня мы поймали змейку. Я
вынужден был извиниться перед ней за то, что прервал ее жизнь так внезапно
и так окончательно. Я сделал то, что я сделал, зная, что моя собственная
жизнь так же будет оборвана однажды тем же самым образом - внезапно и
окончательно. Так что в целом мы и змеи на одной ступеньке. Одна из них
накормила нас сегодня.
- Я никогда не понимал такого равновесия, когда я охотился, - сказал
я.
- Это неправда, ты не просто убивал животных. Ты и твоя семья ели
дичь.
Его заявление несло в себе уверенность человека, который был там.
Разумеется, он был прав. Были времена, когда я снабжал случайным мясом
дичи всю мою семью.
После колебания я спросил:
- Откуда ты узнал об этом?
- Определенные вещи я просто знаю, - сказал он. - хотя я не могу тебе
сказать, как.
Я рассказал ему, что мои тетки и дядья очень серьезно называли всех
птиц, каких я приносил, "фазаны".
Дон Хуан сказал, что он очень легко себе может представить, как они
называют "маленьким фазаном", и добавил с комической мимикой, как они
будут жевать его. Необычные движения его челюстей вызвали во мне ощущение,
что он действительно пережевывает птицу вместе с костями и перьями.
- Я действительно думаю, что у тебя есть склонность к охоте, - сказал
Тэги:
Шаманизм
Пирамида