способности считывать мираж и зачем-то ведать неведомое-Богу ? Во всякой
религии есть труднейшая задача, формулируемая следующим образом: как отличить
просветление от наваждения? Наилучшим выходом была бы недоступность квази-
пространства лжи - неслышимость эхо-эффекта. Но человек, увы, лишен этой общей
благодати Бытия и потому имеет иную судьбу. Человек есть существо способное ко
лжи, его пути проложены через сферу удвоения сущего, через рефлексию. В свое
время, в период всеобщего увлечения кибернетикой, Тьюринг предложил гениальный
способ отличить, кто перед нами: человек или машина. Критерий прост: если не
сможет солгать - значит, не человек; что угодно другое - зверь, Бог или машина,
но не человек, ибо он один есть тот, кому ложь непосредственно видима, и более
того, тот, для кого непосредственно-видимое (явление, видимость) есть ложь.
Собственно, гениальность хода, предпринятого Тьюрингом, заключалась в
отождествлении двух вопросов: Может ли машина мыслить? и Может ли машина
солгать? Поскольку мышление, если речь идет о человеческом мышлении, а не об
ином возможном разуме , говоря словами Канта, есть самовозрастающая ложь,
сконцентрированная до состояния субъекта - обмен обманом. Душе присущ
самовозрастающий Логос - утверждал Гераклит, но сама-то душа присуща
самовозрастающей лжи, ложь как реальность осаждается из этого процесса
самовозрастания, трансляции и усиления эхо-эффекта. Дистрибуция лжи между
соучастниками рефлексии порождает специфическую среду, в которой происходит
размножение миражей. С какой-нибудь третьей точки мы могли бы наблюдать
мультипликацию химер, возвращение лжи назад из отброшенности, ее просачивание в
суставы замысла, в причинные цепи.
Полость сознания представлена как сложная вышивка на преднаходимой канве
свидетельствования о несовершенстве. Топика сферы отбрасывания лучше всего
моделируется понятием испорченного телефона - пространства, в котором любой
сигнал испытывает превратность неминуемого и множественного искажения. В этом
смысле испорченный телефон абсолютно предшествует нормальному телефону как
технически воплощенному устройству дальнослышания (что с редким изяществом
демонстрирует Авитал Ронелл ). Сфера руморологии, или болтовни, представляет
собой не только колыбель рефлексии, но и поле битвы между устройствами,
поглощающими ложь в качестве своей подкормки (утилизаторами лжи, людьми) и самой
ложью, рекрутирующей себе пригодных носителей и утилизирующей их.
Итак, в начале было Слово. Изначальное слово исчерпывающим образом заключает в
себе замысел творения, древнееврейское Авбенэмунос - Да будет так! . Гулкое
эхо разнесло отзвуки единственного миросодержащего слова по бесконечной сети
испорченного телефона ; разгул ревербераций по коммуникации продолжается и по
сей день, когда само слово уже явлено и воплощено. Постулат о человеческой
коммуникации (или о так называемой интерсубъективности) как встроенном
генераторе искажений позволяет нам понять факт достаточности единственного
слова: все прочие слова, складывающиеся в языки, речи и вообще тексты, объяснимы
через эхо-эффект, заметавшийся в ловушке испорченного телефона, через
нерасслышанность и бесконечные переспрашивания.
Отсюда начинается культурогенная роль лжи, ее замысловатые челночные движения,
сшивающие ткань социальности и индивидуальной психики. Но и космология лжи здесь
вовсе не заканчивается. Перемещение по измерениям невидимого-Богу , которое в
зависимости от направления может именоваться полетом воображения или шагом
рефлексии, в общем случае не сдвигает сущее со своих мест, пронизывает
воображаемые оси мира без последствий для Плана Творения. Однако анизотропность
самой рефлексивной среды (неоднородность мыслимого) распознаваема для Л-
сознания , для разума человеческого типа. Реальность опознается по
оказываемому ею сопротивлению, мы не случайно говорим о столкновении с
реальностью. Наивысшая, эквибожественная скорость перемещения достижима для Л-
сознания только в модусе если бы да кабы , во внутримиражном скольжении чистого
воображения. Для считывания самой отдаленной (от сущего) видимости Л-сознанию
не требуется усилий. Понятно, что результатом перемещения по химерному слою
может быть только полихимеризация, занятие, излюбленное в детстве, но и в
дальнейшем составляющее непременный, ежедневный тренаж лжеца. Многие едкие
замечания Гегеля по поводу категории возможности имеют в виду именно эту
склонность человеческого разума (Л-сознания) пребывать в своем Доме Бытия, в
свободном полете. Что же касается рефлексии, то ее развертывание сопровождается
затрудненностью, продвижение происходит шагами, и каждый шаг рефлексии связан с
попыткой позиционного перемещения; вслепую, по степени сопротивления и
противостояния рефлексия определяет объект.
Само слово ob-jectum означает противо-лежащее , находящееся перед , напротив.
Такова же этимология и немецкого Gegen-stand и русского пред-мета. Там, где
мышлению легко и свободно, где оно в своей стихии , в квазипространстве
отклика-отсвета, оно никогда не натыкается на объект, не имеет дела с
реальностью - прежде всего потому, что сама реальность не имеет дела с миражными
измерениями, никак не простирается в них. И лишь по возникшей затрудненности, по
стеснению свободы движений, Л-сознание узнает о присутствии иной стихии. Какими
бы ни были причудливыми порождения рефлексии, между ними всегда возможно
некоторое имманентное отношение - перемычка, дискурс. Это и понятно, ибо все они
взаимно-подвижны внутри одного, невидимого-свыше слоя. Но суждение существования
или, точнее говоря, вынесение вердикта о существовании, иноприродно самой
способности рефлексии как таковой. Над данной проблемой непрерывно размышлял
Кант, посвятив ей один из разделов Критики чистого разума ( О невозможности
онтологического доказательства бытия бога ). Полагая треугольник, нельзя
отрицать неустранимых последствий подобного полагания - вроде наличия трех
углов, неких тригонометрических соотношений и т.д. - но ничто не мешает
отрицанию самого треугольника. Точно так же ничто и не помогает (изнутри
рефлексии) непосредственно усмотреть его существование. Предприняв попытки
рассмотреть вопрос с разных сторон, Кант приходит к следующему, вполне
справедливому выводу: Я надеялся бы прямо свести на нет все эти бесплодные
хитросплетения точным определением понятия существования, если бы я не заметил,
что иллюзия, возникающая от смешения логического предиката с реальным, не
преодолевается почти никаким поучением ... Логическим предикатом может служить
все что угодно, даже субъект может быть предикатом самого себя .
Итак, сущему в его существовании нет дела до всех этих бесплодных
хитросплетений - но лишь до поры до времени. И здесь мы вводим в космологию лжи
горизонт времени. Время становится особенно значимым по мере осуществляемости
творческого импульса, по мере того как продолжаются пойманные в ловушку раскаты
эха, и ложь обретает себе лжеца.
Здесь, для лучшего продумывания дальнейшего хода мысли, я хочу привлечь четыре
Пирамида