Она держалась с живою томностью. Казалось, ее постоянно необходимо
побуждать к действию, но едва угасал первый толчок, она тут же погружалась
в свои глубокие думы.
Ее радушие было явным притворством; но от нас обоих, от Лу и от меня, не
ускользнуло это при рукопожатии и мы ощутили тонкую и загадочную симпатию,
которая оставила за собой пятно невыразимого зла.
Я не сомневаюсь, что это безмолвное причащение не ускользнуло от Фекклза,
и что оно, по той или иной причине, доставило ему огромную радость. Его
поведение сделалось вкрадчиво-почтительным, и он, как мне показалось, взял
на себя командование, когда предложил:
- Могу ли я рискнуть, предложив вам с Леди Пендрагон отужинать с нами в
"Маленьком Савояре"?
Аидэ взяла под руку меня, а Лу шла впереди с Фекклзом.
- Мы и сами туда собирались, - говорила она ему, - и будет просто
прекрасно оказаться там, в кругу друзей. Я вижу, вы довольно старый друг
моего супруга?
Он принялся рассказывать ей про школу. Будто бы случайно, он выдал
подробности относительно обстоятельств, приведших к его исключению.
- Мой старик, понимаете, вращался в деловых кругах Лондона, - слышалась
его болтовня. - И он угрохал свои сбережения где-то в районе Ломбард-стрит
(Фекклз натянуто хихикнул), откуда он уже не смог их вынуть, чем и положил
конец моей академической карьере. Он уговорил старого Розенбаума, банкира,
взять меня на должность личного секретаря, учитывая мой талант финансиста.
На этом посту я был как рыба в воде, и дела мои с тех пор шли
замечательно. Но Лондон не место для человека по-настоящему амбициозного.
Не позволяет развернуться. Вашему покорному слуге Эльгину Фекклзу подавай
Париж или Нью-Йорк.
Не знаю почему я не поверил ни единому слову в этой байке; но я - не
поверил! Героин действовал чудесно. Я ни коим образом не был склонен
беседовать с Аидэ. Она также не желала меня замечать, и не произнесла ни
слова.
В таком же состоянии находилась и Лу. Она явно слышала, что втолковывал ей
Фекклз, но не делала замечаний и вообще сохраняла тотальную отрешенность.
Весь эпизод не занял и трех минут. Мы вошли в "Маленький Савояр" и заняли
наши места.
Похоже, наши друзья были хорошо знакомы хозяину. Он приветствовал их с
преувеличенной французской суетливостью. Мы заняли столик у окна.
Этот ресторан висит на крутом склоне Монмартра, точно орлиное гнездо. Мы
заказали ужин - Фекклз расторопно и со знанием дела, все остальные с
полнейшим безразличием. Я взглянул на Лу. Я впервые в жизни видел эту
женщину. Ее имя ни о чем мне не говорило. Внезапно мне срочно захотелось
выпить большое количество воды. Но я не смог бы даже заставить себя налить
ее в стакан. Мне трудно было даже кликнуть официанта, но, по-моему, я
все-таки произнес слово "вода", ибо Аидэ наполнила мой бокал. Улыбка
скользнула по ее лицу. И это был первый признак жизни, который она подала.
Даже рукопожатие было по сути механическим рефлексом, а не умышленным
действием. Чем-то зловещим и тревожным веяло от этой ее гримасы. Как будто
она ощутила у себя во рту привкус некой мерзостной горечи.
Я посмотрел на Лу еще раз и заметил, что она стала совсем другого цвета.
Она выглядела ужасно больной. Мне же было все равно. Меня охватил рой
мыслей на этот счет. Я запомнил, что любил ее страстно, и в тоже время ее,
оказывается, не существует. Дьявольское блаженство - вот как я бы назвал
состояние, источником которого стало мое равнодушие.
Я находил забавным, что она, быть может, отравила себя. Мне определенно
было крайне нехорошо. Но и это меня не беспокоило.
Официант подал блюдо мидий. Мы сонно их поедали. Это тоже была часть
рабочего дня. Мы смаковали их потому, что они были смакуемы; но ничто не
имело значения, даже получение удовольствия. Меня поразил тот факт, что
Аидэ попросту притворяется, что ест, но я приписал это ее рассеянности.
Мне стало гораздо лучше. Фекклз легко и гладко болтал о разнообразных
пустяках. Никто не обращал внимания. Он, со своей стороны, не замечал,
казалось, какого-либо недостатка вежливости.
Я точно чувствовал усталость. Решив, что Шамбертен меня взбодрит, я
проглотил пару стаканов.
Лу продолжала разглядывать меня несколько испуганно, как если бы ей был
надобен некий совет, и она не знает, как об этом спросить. Это было
довольно забавно.
Мы приступили к главному блюду, когда Лу внезапно поднялась из-за стола.
Фекклз, изобразив на лице притворную тревогу, поспешно последовал за ней.
Я видел, как официант берет ее под другую руку. Нет, в самом деле, это
было забавно. С девушками всегда так - они никогда не желают знать, что
такое "достаточно".
И тут же я осознал, с пугающей неожиданностью, что дело не ограничивается
одним только слабым полом. Я вовремя успел выйти.
Если я промолчу о событиях последовавшего часа, то отнюдь не по причине
этого незначительного инцидента. По его заключении мы снова сели за
столик.
Мы пили глоточками старинный Арманьяк; он нас подкрепил. Но вся сила ушла
из нас, как если бы мы выздоравливали после какой-то очень долгой и
губительной болезни.
- Тут не о чем тревожиться, - сказал Фекклз со своим странным смешком. -
Пустячная неосторожность.
Я скривился при этом слове. Оно напомнило мне о Царе Лестригонов. Я
ненавидел этого типа больше, чем когда-либо. Он начинал меня преследовать.
К чорту! Будь он проклят!
Лу доверила нашу историю Фекклзу целиком и он признался, что знаком с
такого рода делами.
- Видите ли, мой милый Сэр Питер, - говорил он. - Вам нельзя принимать Г.
так, как можно К., и когда вы мешаете два напитка, платить приходится
дьявольскую цену. Как и со всем остальным в этой жизни, вам необходимо
выяснить ваш предел. Очень опасно разгуливать, когда вы работаете с Г. или
М., и, что уже совсем катастрофично, есть.
Должен признаться, я чувствовал себя жутким глупцом. В конце концов, не я
ли серьезно изучал медицину; и вот уже второй случай, когда любитель учит
меня что и как.
Но Лу кивала довольно жизнерадостно. Бренди вернул ей цвет лица.
- Верно, - сказала она. - Я все это слышала и раньше, но, как вы
понимаете, одно дело слышать, а совсем другое пройти через все это самой.
- Опыт - единственный учитель, - согласился Фекклз. - Все это нормально,
но главное дело начинать неспеша, чтобы дать себе возможность
Пирамида