Все сказанное об обитающем в скандинавских дубравах боге Бальдере с
известными оговорками — а их в столь туманном вопросе сделать необходимо,—
можно отнести и к жрецу Дианы, Царю Леса, из арйцийской дубравы. Он,
вероятно, олицетворял самого великого италийского бога Юпитера, который во
вспышке молнии соизволил спуститься с неба, чтобы занять свое место среди
людей в виде омелы, «громовой метлы» или Золотой ветви, растущей на
священном дубе в лесистой немий-ской долине. В таком случае не следует
удивляться тому, что на страже этой таинственной ветви, которая заключала в себе
жизнь бога и его собственную жизнь, стоял жрец с обнаженным мечом. Что же
касается богини, которой он служил и с которой состоял в браке, то это, если
принять нашу гипотезу, была не кто иная, как сама законная супруга Громовержца,
Царица небесная. Ведь и она любила пустынные леса, одинокие холмы и, в виде
серебряной луны проплывая ясными ночами по небу, с удовольствием взирала на
свою прекрасную статую, отраженную на спокойной, как бы полированнрй
поверхности озера — зеркала Дианы
Глава LXIX
ПРОЩАНИЕ С НЕМИ
Вот наше исследование и подошло к концу, и, как это часто бывает с людьми,
пустившимися на поиски истины, ответив на один вопрос, мы натолкнулись на
множество других. Не раз сходили мы на окольные пути, которые, казалось бы,
ведут нас не к священной роще в Неми, а в совсем другом направлении. По
некоторым из этих троп мы прошли совсем немного, по другим, если судьбе будет
угодно, мы пройдемся с читателем в другой раз. Наше нынешнее путешествие и
без того затянулось, и настало время расставаться. Но прежде спросим себя: можно
ли извлечь из печальной истории человеческих заблуждений и безумия, которые
занимали нас в этой книге, хоть сколько-нибудь обнадеживающий урок?
Если принять во внимание то обстоятельство, что во все времена и у всех народов
основные потребности человека, по существу, ничем не отличаются, а средства, к
которым в разные эпохи люди прибегали для их удовлетворения, весьма различны,
мы вынуждены будем сделать вывод, что в общем и целом поступательное
движение человеческой мысли, насколько мы можем составить себе представление
о нем, шло от магии через религию к науке. В магии при преодолении трудностей и
опасностей, которые осаждают его со всех сторон, человек полагается
исключительно на свои собственные силы. Он верит в некий неизменный
природный порядок, на который он наверняка может полагаться и которым он
имеет возможность манипулировать в своих целях. Обнаружив свою ошибку,
человек с грустью констатирует, что порядок природных явлений, из признания
которого он исходил, а также его собственная способность осуществлять контроль
над этими явлениями были не более как плодами его воображения. Он перестает
полагаться на свои умственные способности и смиренно отдает себя во власть
великих невидимых существ, пребывающих за завесой природных явлений,
существ, которым он отныне приписывает все те необычайные способности, что
некогда дерзко присваивал себе. Так в умах людей наиболее проницательных магия
вытесняется религией, которая видит в последовательности природных явлений
результат воли, страстей или произвола духовных сущностей, сходных с
человеком, но значительно превосходящих его своим могуществом.
Однако со временем это объяснение, в свою очередь, становится
неудовлетворительным: оно исходит из того, что последовательность природных
явлений не подчинена неизменным законам, а носит в какой-то мере изменчивый и
непредвиденный характер. Более скрупулезное наблюдение эту предпосылку не
подтверждает. Напротив, чем глубже мы исследуем природу, тем больше нас
поражает строгое единообразие и безукоризненная точность, которые отличают
природные процессы во всех их известных проявлениях. Всякий сколько-нибудь
значительный шаг на пути познания до сих пор способствовал расширению наших
представлений об упорядоченности мира и ограничивал соответственно сферу
кажущегося беспорядка. Это дает нам основание полагать, что и там, где, казалось
бы, продолжают господствовать произвол и случайность, на более высоком этапе
познания место кажущегося хаоса займет космос. Так, передовые умы
человечества в своем стремлении глубже постичь тайны природы отвергли как
неверное религиозное представление о природном порядке и в какой-то мере
вернулись к точке зрения магии. При этом было эксплицировано представление,
которое скрыто содержалось уже в магии, представление о строгой закономерности
в протекании природных процессов, дающее нам при внимательном наблюдении
возможность с точностью предвидеть ход этих процессов и претворять это
предвидение в действие. Короче говоря, на место религиозной концепции природы
пришла научная.
Хотя в том, что касается веры в глубинную упорядоченность всех вещей, наука
имеет много общего с магией, едва ли есть необходимость напоминать читателю
данного труда о том, что порядок в понимании магии существенно отличается от
научного представления о порядке. Данное различие обусловлено различием
методов, с помощью которых люди пришли к этим представлениям об
упорядоченности мира. Упорядоченность, к которой стремится магия, является не
более чем экстраполяцией посредством ложной аналогии представления о порядке,
в котором зарождаются идеи в нашем уме, а упорядоченность в ее научном
понимании является результатом кропотливого и точного наблюдения природных
явлений. Наука уже достигла столь многочисленных, достоверных и блестящих
результатов, что одного этого достаточно для того, чтобы возбудить в нас
устойчивое доверие к надежности ее метода. После тысячелетних блужданий в
темноте в лице науки человеку наконец удалось найти золотой ключик, с помощью
которого можно отворить столько дверей в сокровищнице природы. Не будет,
видимо, преувеличением сказать, что и в дальнейшем перспективы прогресса в
нравственном, интеллектуальном и материальном плане будут неразрывно связаны
с состоянием научных исследований, и любое препятствие на пути научных
открытий будет способно причинить человечеству только вред.
Но история мысли преподносит нам также следующий урок: из того, что научное
воззрение является лучшим из до сих пор сформулированных представлений о
мире, нельзя с необходимостью заключать, что оно является окончательным и
всеобъемлющим. Не следует упускать из виду того обстоятельства, что научные
обобщения по сути своей являются не более как гипотезами, изобретенными для
упорядочения находящейся в процессе постоянного изменения фантасмагории
мысли, которую мы высокопарно именуем миром и вселенной. В конечном счете и
магия, и религия, и наука — это всего лишь способы теоретического мышления, и
подобно тому как наука вытеснила своих предшественниц, в будущем на смену ей
может прийти другая, более совершенная гипотеза. Возможно, это будет
радикально иной взгляд на вещи, точнее, на их тени на экране ума, взгляд, о
котором наше поколение не может составить себе ни малейшего представления.
Прогресс познания является бесконечным продвижением к вечно ускользающей
цели. И едва ли стоит роптать на то, что этот поиск не имеет конца:
Fatti non foste a viver come pruti
Ma per seguir virtute e conoscenza
Пирамида
