после чего бежавшие омывали свое тело и оружие в реках и воткнутыми пиками
отмечали границу, которую изгнанные силы зла не должны были переходить.
Гвинейские негры ежегодно в установленное время с большой пышностью
изгоняют из своих поселков дьявола. В Ак-симе на Золотом Береге этому изгнанию
предшествует восьмидневное пиршество, во время которого царят радость и
веселье; все прыгают, танцуют и поют... «высмеять можно было кого угодно,
злословие достигало таких размеров, что разрешалось свободно и безнаказанно
говорить о промахах, злодеяниях и надувательствах как вышестоящих, так и
нижестоящих лиц, рискуя в худшем случае тем, что на тебе порвут одежду». На
восьмой день гвинейцы, выгоняя дьявола, со зловещими криками гонятся за ним и
забрасывают его палками, камнями и всем, что попадется под руку. «Отогнав» его
на достаточное расстояние от города, они возвращаются. Таким способом дьявола
одновременно изгоняют более чем из сотни городов. Женщины принимают меры
против его возвращения: моют и начищают всю деревянную и глиняную посуду в
доме, «чтобы очистить ее от всяческой скверны и от дьявола».
В Кэп-Кост-Касле на Золотом Береге 9 октября 1844 года один англичанин стал
свидетелем обряда, который он описал в следующих словах: «Этой ночью за
пределами городской черты состоялся ежегодный обряд изгнания злого духа Абон-
сама. Как только в 8 часов в форте раздался выстрел из пушки, люди в домах
принялись палить из мушкетов, вынося из домов утварь, нанося палками удары по
всем углам и издавая резкие крики, чтобы испугать дьявола. Выдворив, как они
склонны воображать, дьявола из своих домов, они устремились на улицы, повсюду
разбрасывая зажженные факелы, крича, визжа, ударяя палками о палки, колотя в
старые кастрюли, короче, производя ужасный гам, чтобы прогнать духа из города в
море. Этому обряду предшествовали четыре недели мертвой тишины: запрещалось
стрелять из ружей, бить в барабаны и вести разговоры. Если двое туземцев,
поссорившись, поднимали в это время шум, их незамедлительно приводили к
правителю, который облагал их крупным штрафом. Собаку, свинью, овцу или козу,
найденную на улице, первый встречный мог убить или взять себе, причем владелец
не имел права требовать у него какой-либо компенсации. Эта тишина имеет своей
целью ввести в заблуждение Абонсама. Когда же его бдительность притупится, его
можно застать врасплох и выгнать из города. Если в этот период кто-нибудь
умирает, родственникам покойного запрещается оплакивать его до истечения
четырех недель».
При установлении времени изгнания злых духов иногда принимают во внимание
периодичность сельскохозяйственного года. Например, у госов из Тоголенда
(Западная Африка) этот обряд предшествует употреблению в пищу ямса нового
урожая. Вожди созывают жрецов и шаманов и сообщают им, что настал черед есть
ямс и веселиться, а их обязанность —- очистить город от всякой скверны. С
помощью заклинаний злых духов, ведьм и другую нечисть загоняли в пучки
листьев и ползучих растений и привязывали к шестам, которые выносили за
пределы города и закапывали в землю на дорогах. Всю следующую ночь
запрещалось жечь костры и есть. Утром женщины подметали очаги и дома,
раскладывая сор на сломанных деревянных блюдах. После этого люди привносили
молитву следующего содержания: «О, все вы, болезни, обитающие в пашем теле и
приносящие нам страдания, нынче мы пришли, чтобы выставить вас вон». Затем
они со всех ног бежали в направлении горы Адаклу, хлопая себя по ртам и
взвизгивая:
«Сегодня же вон! Сегодня же вон! Вы, смертоносные для всех, сегодня же вон! Вы,
злые духи, сегодня же вон! Вы, вызывающие головные боли, сегодня же вон! Анло
и Адаклу — вот места, куда должны удалиться все силы зла!» Добравшись до
некоего дерева на горе Адаклу, бегуны поворачивают назад.
Жители Киривины к юго-востоку от Новой Гвинеи по окончании сбора ямса
нового урожая много дней подряд пировали и танцевали; при этом на помосте,
воздвигнутом специально для этой цели, выставлялось для всеобщего обозрения
много всяческого добра (браслетов, местных денег и т. д.). Когда эти торжества
подходили к концу, туземцы собирались и изгоняли духов из селения криками,
битьем по сваям домов, а также тем, что опрокидывали на своем пути все, под чем
мог притаиться коварный дух. Объясняя одному миссионеру смысл этого обычая,
они говорили, что развлекли духов, устроили в их честь пир, снабдили их всяким
добром,— теперь им настало время убираться восвояси. Разве не насмотрелись они
танцев, не наслушались песен, не наелись до отвала душами ямса, не стали
собственниками душ денег и красивых вещей, выставленных на помосте? Чего же
еще они могли желать? Так что теперь им пора возвращаться.
У хо Северо-Восточной Индии крупнейшим торжеством года является праздник
жатвы. Справляют они его в январе, когда амбары полны зерном, а народ, по его
собственному признанию, полон чертовщиной. «У них бытует странное поверье,
что в этот период порочные наклонности тяготеют-де над мужчинами и
женщинами с такой силой, что для их же собственной безопасности абсолютно
необходимо на некоторое время приоткрыть предохранительный клапан и
выпустить страсти наружу». Открываются торжества принесением в жертву богу
селения петуха и двух кур, одна из которых должна быть черной. Наряду с птицей
хо приносят в жертву цветы дерева палас (Palas tree, Butea frondosa) и хлеб,
выпеченный из рисовой муки и зерна кунжута. Совершая жертвоприношение,
деревенский жрец возносит молитву о том, чтобы в наступающем году поселян и
их детей миновали напасти и болезни, чтобы вовремя шли дожди и созрел хороший
урожай. В некоторых местах молятся также о душах покойников. Тогда это место
якобы посещает злой дух, и, чтобы его выдворить, мужчины, женщины и дети
обходят селение с палками в руках, как бы охотясь на дичь, распевают дикую
песню и громогласно кричат, пока не появится уверенность, что злой дух
обратился в бегство. Затем они предаются обжорству и до полубезумного
состояния напиваются рисовой брагой. В этом состоянии хо предаются
необузданному разгулу. В этот момент праздник «становится копией сатурналий
— слуги забывают о своем долге перед хозяевами, дети — о почтении к родителям,
мужчины — об уважении к женщинам, а женщины теряют всякое представление о
скромности, деликатности и стыдливости и становятся прямо таки бешеными
вакханками». В обычной жизни манеры хо отличаются благородной
сдержанностью, а их отношение к женщинам — предупредительностью и
учтивостью. Но во время этого праздника «их на время как бы подменяют.
Сыновья и дочери поносят своих родителей грубой бранью, и те отвечают им тем
же; мужчины и женщины потакают своим половым инстинктам до такой степени,
что становятся похожими на животных». Схожий праздник устраивали родичи и
соседи хо, мун-дари. «Сходство этого праздника с сатурналиями почти полное, так
как на нем хозяева угощали батраков, которые, кроме того, пользовались в
разговорах с ними полной свободой. Речь идет о празднике жатвы, об окончании
тяжкого годового труда, о короткой передышке перед началом нового трудового
года».
Как у хо и мундари, у части племен Гиндукуша изгнание злых духов совершается
после жатвы. Когда полностью загружены амбары, ощущается необходимость в
изгнании оттуда злых духов. К столу подают что-то вроде каши. Глава семьи берет
Пирамида