обычай: двух людей, переодетых дикарями,— один из них был обернут хворостом
и мхом, а другой — соломой — приводили на рыночную площадь, где их якобы
убивали. Перед тем как упасть, каждый из них ходил спотыкаясь и пошатываясь,
совершая странные телодвижения, и обрызгивал зрителей кровью из пузыря,
который он имел при себе. Когда же лесные люди падали, охотники, стрелявшие в
них, укладывали их на доски и несли в харчевню в сопровождении рудокопов,
которые громыхали своими орудиями так, как будто поймали невесть какую
ценную добычу. Сходный пасхальный обычай еще в начале XX века соблюдался
неподалеку от Шлукенау, в Богемии. На улицах охотились за лесным человеком до
тех пор, пока не загоняли его на узкую тропинку, через которую протянута веревка.
Споткнувшись об нее, он попадал в руки преследователей. К нему приближался
палач и мечом пронзал наполненный кровью пузырь, привязанный к телу лесовика.
Землю обагряет поток крови, а он испускает дух. На следующий день на носилках
к пруду в сопровождении большой толпы несут чучело лесного человека, и палач
бросает его в воду. Эта церемония носит название погребения Масленицы.
В Семике, в Богемии, существует обычай обезглавливания Короля в понедельник
на Троицу. Молодые люди перепоясываются кушаками из коры, в руках они несут
деревянные мечи и рулоны ивовой коры. Сам Король одет в мантию из коры,
украшенную цветами, на голове у него корона из коры, также увитая цветами и
ветками, ноги его перевиты папоротником, лицо его скрыто под маской, а в руке на
манер скипетра он держит ветку боярышника. Один из парней, привязав к его ноге
веревку, водит Короля по деревне, в то время как остальные танцуют, дуют в свои
трубы и свистят. В каждом доме Короля гоняют по комнате, и кто-нибудь среди
всеобщего шума наносит мечом удары по королевской мантии. Вслед за этим у
хозяев требуют подарка. В других частях Богемии церемония обезглавливания,
которая здесь несколько искажена, выглядит более правдоподобно. Так, в
некоторых деревнях Кениггр-этского района в понедельник на Троицу девушки
собираются под одной липой, а молодые люди — под другой; все они одеты в свои
лучшие одежды и украшены лентами. Парни плетут венок для Королевы, а
девушки — для Короля. Выбрав Короля и Королеву, они парами направляются в
пивную, с балкона которой глашатай объявляет имена Короля и Королевы. На них
надевают знаки королевского достоинства, коронуют их венками. Эта церемония
проходит под звуки музыки. Затем кто-нибудь взбирается на скамью и начинает
обвинять Короля в различных преступлениях, например в дурном обращении со
скотом. Король призывает свидетелей, и начинается суд. По его окончании судья,
который держит в руках в знак своего судейского отличия трость, объявляет
приговор словами «виновен» или «не виновен». Если вердикт гласит «виновен»,
судья переламывает свою трость, Король преклоняет колени на белом полотне, все
присутствующие обнажают головы, а солдат кладет на голову его величества одну
на другую три или четыре шапки. Затем судья трижды громким голосом
произносит слово «виновен» и приказывает глашатаю обезглавить Короля.
Глашатай исполняет это приказание, сбивая своим деревянным мечом шапки с
головы Короля.
Самой наглядной из всех этих инсценированных казней является, однако, казнь,
имеющая место в некоторых районах Пильзенского округа Богемии. Короля в
понедельник на Троицу одевают в накидку из коры, усыпанную цветами и увитую
лентами, и в короне из золотой бумаги он едет верхом на лошади, которая также
украшена цветами. В сопровождении судьи, палача и других ряженых с целой
свитой солдат Король выезжает на сельскую площадь, где под Майскими
деревьями— обычно это свежесрубленные ели с ободранной корой, украшенные
цветами и лентами,—сооружена из зеленых веток хижина и беседка. Покритиковав
местных дам и девиц и обезглавив лягушку, кавалькада всадников скачет на
заранее намеченное место на прямой и широкой улице. Здесь конные
выстраиваются в два ряда, и король пускается в бегство. Ему дают возможность на
полной скорости отъехать от группы, которая некоторое время спустя начинает
преследование. Если Короля настичь не удается, он сохраняет за собой этот титул
на следующий год, и вечеров неудачливые преследователи должны оплатить его
счет в пивной. Если же его настигали, то наказывали прутьями из орешника или
били деревянными мечами и принуждали спешиться. После этого палач задавал
вопрос: «Нужно ли мне обезглавить этого Короля?» На это ему отвечали:
«Обезглавь его». Палач взмахивал своей секирой и со словами: «Раз, два, три — и
Король без головы!» — сбивал с его головы корону. Под громкие возгласы
присутствующих Король падал на землю, его клали на носилки и несли в
ближайший дом.
В большинстве из тех ряженых, казнь которых инсценируется в приведенных
примерах, нельзя не узнать дух дерева или дух растительности в том виде, в каком
он дает о себе знать весной. Кора, листья и цветы, в которые наряжаются эти
актеры, и само время года, в которое справляются эти обряды, доказывают, что
принадлежат они к той же категории, что и Травяной Царь, Майский Король,
Зеленый Джек и другие представители весеннего духа растительности, о которых
мы писали выше. Последние сомнения по этому вопросу исчезают, когда
оказывается, что в двух из описанных случаев убиваемые люди находятся в прямой
связи с Майскими деревьями, представляющими собой неодушевленные предметы,
в то время как Майский Король, Травяной Царь и др. являются живыми
воплощениями духа дерева. Что касается скатывания Пфингст-ля водой и его
погружения по пояс в ручей, то здесь перед нами магические средства вызова
дождя, похожие на те, которые мы описали выше.
Но если эти ряженые действительно являются олицетворениями духа весенней
растительности, то, спрашивается, зачем их убивать? С какой целью духа
растительности лишают жизни во все времена года, и прежде всего весной, когда
его услуги особенно необходимы? Единственно возможный ответ на этот вопрос
можно найти в выдвинутой нами гипотезе, объясняющей причины предания
смерти священного царя и жреца. Дело в том, что божественной жизни,
заключенной в материальном и смертном теле, одряхление этой хрупкой оболочки
может принести большой вред. Для того чтобы спасти эту оболочку от дряхлости,
которая с годами неизбежно ожидает каждого человека, божественная жизнь
должна быть заблаговременно отделена от стареющего тела и перенесена в
молодое, сильное тело преемника. Достигается это путем умерщвления
богочеловека и нового воплощения его духа. Умерщвление бога, точнее, его
человеческого воплощения является поэтому необходимой ступенью к его
возрождению для новой, лучшей жизни. Перед нами, таким образом, не
уничтожение божественного духа, а как раз начало его новой жизни. Если наше
объяснение сохраняет силу для священных царей и жрецов вообще, то в случае
ежегодного умерщвления весеннего духа дерева или растительности оно, очевидно,
еще более применимо. Первобытный человек, естественно, усматривает в увядании
растительности зимой признак ослабления духа растительности: дух этот, полагает
он, стареет, дряхлеет и нуждается в обновлении путем перенесения его в более
молодое и крепкое Село. Умерщвление воплощения весеннего духа дерева
рассматривается, таким образом, как средство поддержания и ускоре-ЕШЯ роста
растений; оно всегда ассоциируется с возрождением того духа в обновленной
Пирамида