Через пустыню разочарований в настоящем они манят усталого исследователя
вперед к бесконечным свершениям в будущем. Магия и наука как бы поднимают
человека на вершину высокой-высокой горы, где за густыми облаками и туманами
возникает видение небесного града, далекого, но сияющего неземным
великолепием, утопающего в свете мечты.
Роковой порок магии заключается не в общем допущении законосообразной
последовательности событий, а в совершенно неверном представлении о природе
частных законов, которые этой последовательностью управляют. Если подвергнуть
анализу немногие примеры симпатической магии, которые мы рассмотрели на
предыдущих страницах, то, как я уже отметил, обнаружится, что они являются
неправильными применениями одного из двух фундаментальных законов
мышления, а именно ассоциации идей по сходству и ассоциации идей по
смежности в пространстве и во времени. Гомеопатическую, или имитатив-ную,
магию вызывает к жизни ошибочное ассоциирование идей сходных, а магию
контагиозную — ошибочное ассоциирование идей смежных. Сами по себе эти
принципы ассоциации безупречны и абсолютно необходимы для
функционирования человеческого интеллекта. Их правильное применение дает
науку; их неправильное применение дает незаконнорожденную сестру науки —
магию. Поэтому утверждать, что всякая магия по необходимости ложна и
бесплодна, банально и едва ли не тавтологично: ведь будь она истинной и
эффективной, это была бы уже не магия, а наука. Человек был с самого раннего
периода своей истории вовлечен в поиск общих принципов, с помощью которых
можно обратить себе на пользу порядок природных явлений. В процессе
многовекового исследования он накопил великое множество такого рода
принципов, одни из которых являются эффективными, а другие — простым
шлаком. Истинные принципы входят в состав прикладных наук, которые мы
называем «искусствами»; магия же состоит из ложных принципов.
Итак, магия, как оказалось, близкая родственница науки. Остается выяснить, в
каком отношении она находится к религии. В ответах на этот вопрос, несомненно,
найдут отражение наши взгляды на природу религии. Поэтому от автора можно
ожидать определения понятия религии до того, как он приступит к исследованию
ее отношения к магии. Нет такого предмета, в отношении которого мнения
расходились бы так сильно, как в отношении природы религии. Невозможно дать
определение религии, которое удовлетворило бы всех. Автор может лишь, во-
первых, выразить, что он понимает под религией, и,
во-вторых, во всей работе последовательно употреблять этот термин в указанном
смысле. Так вот, под религией я понимаю умилостивление и умиротворение сил,
стоящих выше человека, сил, которые, как считается, направляют и контролируют
ход природных явлений и человеческой жизни. Религия в таком понимании
состоит из теоретического и практического элементов, а именно из веры в
существование высших сил и из стремления умилостивить их и угодить им. На
первом месте, конечно, стоит вера, потому что, прежде чем угождать божеству,
надо верить в его существование. Но если религия не ведет к религиозному образу
действий, это уже не религия, а просто теология, так как, по выражению святого
Иакова, «одна вера без дел мертва». Другими словами, тот, кто не руководствуется
хоть в какой-то мере в своем поведении страхом перед богом или любовью к нему,
тот нерелигиозен. С другой стороны, нельзя назвать религиозным и поведение, не
подкрепленное религиозной верой. Два человека могут вести себя одинаково, и тем
не менее один из них будет человеком религиозным, а другой — нет. Если человек
действует из любви к богу или из страха перед ним, он религиозен. Если же он
действует.из любви или страха перед человеком, он является человеком моральным
или аморальным в зависимости от того, согласуется его поведение с общим благом
или находится в противоречии с ним. Поэтому верование и действие или, говоря
языком теологии, вера и «дела» равно важны для религии, которая не может
существовать без того и другого. Но не обязательно и не всегда религиозное
действие принимает форму ритуала, то есть состоит в произнесении молитв,
совершении жертвоприношений и других внешних обрядовых действий. Цель их
— угодить божеству. Но если божество, по мнению его приверженцев, находит
удовольствие в милосердии, прощении и чистоте, а не в кровавых жертвах, пении
гимнов и курении фимиама, то угодить ему лучше всего можно, не простираясь
перед ним ниц, не воспевая хвалы и не наполняя храмы дорогими приношениями, а
исполнившись чистотой, милосердием и состраданием к людям. Ведь, поступая
таким образом, они подражают, насколько позволяет им их человеческая слабость,
совершенству божественной природы. Такова этическая сторона религии, которую
неустанно внедряли иудейские пророки, вдохновленные благородными идеалами
божественной святости и доброты. Например, пророк Михей восклицает: «О,
человек! сказано тебе, что — добро и чего требует от тебя Господь: действовать
справедливо, любить дела милосердия и сми-ренномудренно ходить пред Богом
твоим» (Мих. 6; 8). И в позднейшие времена христианство черпало силу, с
помощью которой оно завоевало мир, из того же высокого представления о
моральной природе бога и возложенной на людей обязанности сообразоваться с
ней. «Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем,— говорит святой
Иаков,—есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя
неоскверненным от мира» (Иак. 1; 27).
Но если в религии заложена, во-первых, вера в существование сверхъестественных
существ, во-вторых, стремление снискать их благосклонность, это предполагает,
что ход природных событий в какой-то мере эластичен и изменчив и что можно
уговорить или побудить всемогущие сверхъестественные существа для нашей
пользы вывести его из русла, в котором он обычно- протекает. Предположение об
эластичности и изменяемости природы прямо противоречит принципам магии и
науки, которые считают, что природные процессы жестки и неизменны в своем
течении, поэтому их невозможно вывести из своего русла ни уговорами и
мольбами, ни угрозами и запугиванием. Различие между этими двумя
соперничающими мировоззрениями зависит от ответа на следующий
принципиально важный вопрос: носят ли управляющие миром силы сознательный
и личный или бессознательный и безличный характер? Стремясь к умиротворению
сверхъестественных сил, религия признает за богами сознательный и личный
характер. Всякое умиротворение подразумевает, что умиротворяемое существо
является сознательным и личным, что его поведение несет в себе какую-то долю
неопределенности и что рассудительным обращением к его интересам,
склонностям и эмоциям его можно убедить изменить свое поведение.
Умиротворение никогда не применяется к вещам, которые считаются
неодушевленными, и к лицам, поведение которых в конкретных обстоятельствах
известно с абсолютной точностью. Так что религия — поскольку она предполагает,
что миром управляют сознательные агенты, которых можно отвратить от их
намерений путем убеждения,— фундаментально противоположна магии и науке.
Для последних само собой разумеется, что ход природных процессов определяют
не страсти или причуды личных сверхъестественных существ, а действие
неизменных механических законов. Правда, в магии это допущение содержится
имплицитно, зато наука его эксплицирует. Магия часто имеет дело с духами, то
Пирамида