крышу, схватили Луиджи и меня
и закрепили подмости. На самом деле, я висел на стене здания
по крайней мере двадцать
минут. Когда пожарники в конце концов втянули меня на крышу, я
утратил всякий контроль.
Я срыгнул на твердый пол крыши, меня выворачивало наизнанку от
страха и гнусного
запаха расплавленной смолы. Был очень жаркий день; смола на
щелях неровных
кровельных листов плавилась от жары. Это испытание было
настолько ужасающими
тяжелым, что я не хотел его помнить, и в конце концов у меня
началась галлюцинация, что
пожарники внесли меня в теплую желтую комнату; они положили
меня в чрезвычайно
удобную кровать, и я спокойно заснул, в безопасности, надев
свою пижаму, которую мне
сняли с вешалки. Мое второе вспоминание было еще одним взрывом
ни с чем не сравнимой
силы. У меня была приятная беседа с несколькими друзьями,
когда без всяких видимых
причин, которыми я мог бы это объяснить, я вдруг затаил
дыхание под влиянием мысли,
воспоминания, которое вначале было туманным, а затем стало
всепоглощающим
переживанием. Его сила была настолько большой, что мне
пришлось извиниться и на
минутку отойти в угол. Мои друзья, по-видимому, поняли мою
реакцию; они разошлись без
слов. Я вспоминал происшествие, которое случилось в последнем
классе средней школы. Мы
с моим лучшим другом ходили в школу мимо большого особняка с
черным кованым
железным забором, по меньшей мере семи футов высотой и с
заостренными зубцами по
верху. За забором был широкий, хорошо ухоженный зеленый газон
и огромная свирепая
немецкая овчарка. Каждый день мы дразнили эту собаку и
позволяли ей кидаться на нас.
Она физически останавливалась перед забором из кованого
железа, но казалось, что ее
ярость доходит до нас. Для моего друга было удовольствием
каждый день вступать с собакой
в соревнование между сознанием и материей. Он становился за
несколько дюймов от морды
собаки, которая высовывалась между железными прутами по
меньшей мере на шесть
дюймов, и скалил зубы, точно так же, как собака.
— Сдавайся, сдавайся! — кричал мой друг каждый раз. —
Подчинись! Подчинись! Я
сильнее тебя! Его ежедневные проявления силы сознания, которые
длились по меньшей
мере пять минут, никогда не влияли на собаку, разве что
приводили ее в еще большую
ярость. Мой друг уверял меня каждый день, в виде части своего
ритуала, что собака либо
подчинится ему, либо умрет перед нами от сердечного приступа,
вызванного яростью. Его
убежденность была настолько глубокой, что я считал, что
однажды собака упадет замертво.
Как-то утром, когда мы подошли, собаки не было. Мы немного
подождали, но собака не
показывалась; потом мы увидели ее на другой стороне широкого
газона. Она, по-видимому,
была там чем-то занята, так что мы начали медленно уходить.
Уголком глаза я заметил, что
собака на полной скорости несется к нам. Когда она была где-то
на шесть или семь футов от
забора, она сделала гигантский прыжок через него. Я был
уверен, что она сейчас распорет
себе живот об зубцы. Она чуть-чуть не задела их и упала на
улицу, как мешок картошки. Я
тогда подумал, что она мертва; но она была только оглушена.
Вдруг она поднялась и, вместо
того чтобы гнаться за тем, кто приводил ее в ярость, побежала
за мной. Я прыгнул на крышу
машины, но машина была для собаки пустяком. Она прыгнула и
оказалась почти на мне. Я
слез вниз и забрался на первое дерево поблизости, тонкое
маленькое дерево, которое еле
выдерживало мой вес. Я был уверен, что оно сломается
посередине, отправив меня прямо в
пасть собаке, чтобы она загрызла меня до смерти. На дереве я
был почти вне ее
досягаемости. Но собака снова прыгнула и щелкнула зубами,
поймав меня за зад штанов и
порвав их. Ее зубы даже зацепили мои ягодицы. Как только я
оказался в безопасности на
верхушке дерева, собака ушла. Она просто побежала по улице,
возможно в поисках моего
друга. В школьном медпункте медсестра сказала, что мне нужно
попросить у владельца
собаки справку о прививке от бешенства.
— Тебе нужно выяснить это, — сказала она строго. — Может
быть, ты уже заразился
бешенством. Если владелец откажется показать тебе справку о
прививке, ты вправе вызвать
полицию. Я поговорил со сторожем особняка, в котором жила
собака. Он обвинил меня в
том, что я выманил на улицу самую ценную собаку хозяина,
Тэги:
Шаманизм
Пирамида