друзья -- самые странные люди, которых я когда-либо встречала.
Но сейчас я бодрствую, как только могу.
Видя, что она смеется надо мной, я завопила:
-- Это не сон!
Незаметным кивком головы она дала знак м-ру Флоресу,
который одним быстрым движением взял меня за руку и оказался со
мной на макушке ближайшего эвкалипта. Мы сидели там мгновение,
и прежде чем я смогла что-нибудь сказать, он перенес меня назад
на землю, на то же самое место, где я сидела раньше.
-- Ты видишь, что я имела в виду? -- задала вопрос высокая
женщина.
-- Нет, не вижу, -- завопила я, считая, что у меня была
галлюцинация. Страх перешел в ярость, и я выпустила поток самых
отвратительных проклятий. Моя ярость поутихла, и, охваченная
волной жалости к себе, я начала плакать.
-- Как вы обращаетесь со мной, люди? -- спрашивала я в
промежутках между всхлипываниями. -- Вы подложили что-то в еду?
В воду?
-- Мы ничего подобного не делали, -- доброжелательно
сказала высокая женщина. -- Ты ни в чем таком не нуждается...
Я едва слышала ее. Мои слезы были как некая темная тонкая
вуаль. Они затуманивали ее лицо и делали неясными ее слова.
-- Держись, -- я услышала произнесенное ею слово, хотя не
могла больше видеть ни ее, ни ее друзей. -- Держись, не
просыпайся пока.
В ее тоне было что-то столь неотразимое, что я знала: сама
моя жизнь зависит от возможности увидеть ее опять. С помощью
некоей неизвестной и совершенно неожиданной силы я прорвалась
сквозь вуаль своих слез.
Я услышала тихий хлопающий звук, а потом увидела их. Они
улыбались, а их глаза сияли так сильно, что, казалось, зрачки
горят каким-то внутренним огнем. Я сперва извинилась перед
женщинами, а потом перед обоими мужчинами за дурацкую вспышку.
Но они будто бы и не слышали о ней. Они сказали, что я
выполняла все исключительно хорошо.
-- Мы являемся живыми частями мифа, -- сказал Мариано
Аурелиано, затем вытянул свои губы и подул в воздух. -- Ветром
я пригоню тебя к тому, кто сейчас держит миф в своих руках. Он
поможет тебе уяснить все это.
-- И кто же это может быть? -- дерзко спросила я.
Я собиралась спросить, не окажется ли он таким же упрямым,
как мой отец, но меня отвлек Мариано Аурелиано. Он все еще дул
в воздух. Его белые волосы стояли дыбом. Щеки надулись и
покраснели.
Как бы в ответ на его усилия, слабое дуновение ветерка
вызвало шелест эвкалиптов. Он кивнул, явно начиная осознавать
мое смущение и невысказанные мысли. Он нежно повернул меня,
пока я не оказались лицом к горам Бакатете.
Бриз превратился в ветер, настолько резкий и холодный, что
стало больно дышать. С невероятной гибкостью и раскованностью в
движениях высокая женщина встала, схватила меня за руку и
потянула за собой вдоль вспаханной борозды. Внезапно мы
остановились в центре поля. Я могла бы поклясться, что своими
вытянутыми руками она привлекала вихри сухих опавших листьев,
вращающиеся вдалеке.
-- Во сне все возможно, -- прошептала она.
Смеясь, я широко раскрыла руки, чтобы привлечь ветер.
Листья танцевали вокруг нас с такой силой, что все расплывалось
перед глазами. Высокая женщина внезапно исчезла. Ее тело,
казалось, растворялось в красноватом свете, пока совсем не
исчезло из моего поля зрения. А потом чернота заполнила мою
голову.
Глава 3
В то время я была абсолютно неспособна определить,
происходил этот пикник на самом деле или это было только во
сне. Я не могла восстановить последовательность событий с того
момента, когда заснула в комнате целительницы. Следующим моим
ясным воспоминанием была моя беседа с Делией у стола в той же
комнате.
Привыкшая к тому, что такого рода провалы в памяти
случались со мной с самого детства, я сразу не придала большого
значения всем этим несоответствиям.
1000
Ребенком, страстно желая
заняться игрой, я часто полусонной вставала с постели и
выскальзывала из дома через оконную решетку. Часто я
окончательно просыпалась лишь на рыночной площади, играя с
другими детьми, которых отправляли спать не так рано.
У меня не было ни малейшего сомнения в том, что этот
пикник был в действительности, хотя я и не знала, как поместить
его в последовательность временных событий. Я попыталась
сосредоточиться и восстановить эти события, но меня испугала
сама возможность возобновления моих детских провалов памяти. Я
осторожно спросила Делию о ее друзьях, но она не захотела об
этом говорить. Тогда я спросила ее о сеансе лечения, который
по-прежнему считала сновидением.
-- У меня был такой сложный сон о целительнице, --
осторожно начала я. -- Она не назвала своего имени, но убедила
меня в том, что она вылечит меня от ночных кошмаров.
-- Это был не сон, -- сказала Делия, и в ее тоне ясно
прозвучало неудовольствие.
Она посмотрела на меня так пристально, что я стала
нервничать и у меня даже возникло желание уйти.
-- Целительница не назвала тебе своего имени, --
продолжала она. -- Но она безусловно излечила тебя от
расстройств сна.
-- Но это был сон, -- продолжала настаивать я. -- В моем
Пирамида