тому месту, где находился дом дона Хенаро. Он заставил меня
лечь, а затем покрыл меня мягкой землей из кучи, которая,
казалось, была приготовлена заранее. Он засыпал меня до
шеи. Из листьев он сделал мягкую подушку, на которой могла
лежать моя голова, и велел мне не двигаться и совершенно не
спать. Он сказал, что собирается сидеть тут же и составлять
мне компанию до тех пор, пока земля вновь не затвердит мою
форму.
Я чувствовал себя очень удобно и почти необоримо хотел
спать. Дон Хуан не позволял мне. Он требовал, чтобы я
разговаривал о чем угодно под солнцем, коме того, что я
испытал. Сначала я не знал, о чем говорить, затем я спросил
о доне Хенаро. Дон Хуан сказал, что дон Хенаро забрал
паблито и зарыл его где-то поблизости, делая с ним то же
самое, что он делает со мной.
У меня было желание поддерживать разговор, но что-то во
мне было нецельным. У меня было необычное безразличие,
усталость, которая больше походила на душевное утомление.
Дон Хуан, казалось, знал, что я чувствую. Он начал говорить
о Паблито и о том, как взаимосвязаны наши судьбы. Он ска-
зал, что стал бенефактором Паблито в то же самое время,
когда дон Хенаро стал его учителем, и что сила спаривала
меня и Паблито шаг за шагом. Он заметил, что единственным
различием между Паблито и мною было то, что в то время, как
мир Паблито как воина находился в царстве насилия и страха,
мой мир управлялся восхищением и свободой. Дон Хуан объя-
снил, что такая разница вызвана совершенно различными
личностями бенефакторов. Дон Хенаро был мягким, привлека-
тельным и забавным, в то время как сам он был сухим, стро-
гим и прямым. Он сказал, что моя личность требовала сильно-
го учителя, но нежного бенефактора, и что Паблито был
противоположностью. Ему нужен был добрый учитель и суровый
бенефактор.
Мы продолжали еще некоторое время разговаривать, а затем
настало утро. Когда над восточными пиками гор показалось
солнце, он помог мне подняться из-под земли.
После того, как я проснулся во второй половине дня, мы с
доном Хуаном сидели у дверей дона Хенаро. Дон Хуан сказал,
что дон Хенаро все еще находится с Паблито, подготавливая
его к последней встрече.
- Завтра ты и Паблито отправитесь в неизвестное, - сказал
он. - я должен подготовить тебя к этому сейчас. Вы пойдете
туда самостоятельно. Прошлой ночью вы были, как мячики на
резинке, и мы вас дергали взад и вперед. Завтра вы будете в
своих собственных руках.
У меня появился зуд любопытства, и вопросы о том, что со
мной произошло прошлой ночью, хлынули из меня. Мой поток не
затронул его.
- Сегодня я должен выполнить самый критический маневр, -
сказал он. - я должен в последний раз разыграть с тобой
трюк. И ты должен клюнуть на мой трюк.
Он засмеялся и хлопнул себя по ляжкам.
То, что Хенаро хотел показать вам первым упражнением
прошлой ночью, было то, как маги используют нагваль, - про-
должал он. - нет способа подобраться к объяснению магов,
если по своей воле не используешь нагваль, или, скорее,
если по своей воле не используешь тональ для того, чтобы
твои действия в нагвале обрели смысл. Еще один способ про-
яснить все это - это сказать, что вид тоналя должен пре-
валировать, если собираешься использовать нагваль так, как
это делают маги.
Я сказал ему, что нахожу несоответствие в том, что он
только что сказал. С одной стороны, два дня назад он дал
мне невероятный пересказ своих поразительных действий в
течение ряда лет. Действий, нацеленных на то, чтобы повли-
ять на мою картину мира. А с другой стороны, он хочет, что-
бы эта же самая картина превалировала.
- Одно с другим никак не связано, - сказал он. - порядок
в нашем восприятии относится исключительно к тоналю. Только
там наши действия могут иметь последовательность. Только
там они являются лесенкой, на которой можно пересчитать
ступеньки. В нагвале ничего подобного нет. Поэтому картина
тоналя - это инструмент, а как таковой, он не только лучший
инструмент, но и единственный, который мы имеем.
Прошлой ночью пузырь твоего восприятия раскрылся, и его
крылья развернулись. Больше нечего сказать об этом. Нево-
зможно объяснить, что с тобой произошло, поэтому я не
собираюсь пытаться, и тебе не следует тоже. Достаточно
сказать, что крылья твоего восприятия были сделаны для
того, чтобы коснуться твоей целостности. Прошлой ночью ты
вновь и вновь двигался между нагвалем и тоналем. Тебя два-
жды забрасывали для того, чтобы не осталось возможности
ошибок. Во второй раз ты испытал свое путешествие полностью,
путешествие в неизвестное. И твое восприятие развернуло
свои крылья, когда что-то внутри тебя поняло свою истинную
природу. Ты - клубок.
- Это объяснение магов. Нагваль невыразим. Все возможные
ощущения и существа и личности плавают в нем, как баржи,
мирно, неизменно, всегда. Затем клей жизни связывает их
вместе. Ты сам обнаружил это прошлой ночью. А также Паблито.
И также Хенаро, когда он первый раз путешествовал в неи-
звестное. И также я. Когда клей жизни связывает эти чувства
вместе, создается существо, которое теряет ощущение своей
истинной природы и становится ослепленным сиянием и суетой
того места, где оно оказалось, тоналем. Тональ - это то,
где существует всякая объединенная организация. Существо
впрыгивает в тональ, как только сила жизни свяжет все нео-
бходимые ощущения вместе. Я однажды говорил тебе, что
тональ начинается с рождением и кончается смертью. Я сказал
это, потому что знаю, что как только сила жизни оставляет
Тэги:
Шаманизм
Пирамида